Мариам Петросян

Саму книгу "Дом, в котором..." можно назвать книгой-убежищем. Книга захватывает и "забирает" читателя в себя почти полностью.
Попытки сбежать от надоевшей рутины, неприятностей и тягостных мыслей в мир литературы, мечтаний и размышлений называют эскапизмом (от англ. escape – «побег»). Для некоторых эскапизм воплощается в просмотре сериалов, кто-то ищет убежища в видеоиграх, а многим перезагрузиться помогают книги.
Но среди читателей, появилась так называемая теория "Дом не всех пускает". Для сотен тысяч людей «Дом» стал своеобразным паролем, по которому безошибочно узнают «своих», тайным садом, куда приглашают друзей и тех, кто мог ими стать .Читатели делятся на два типа: первые, те кто уходит глубоко в Дом и остаются там надолго, вторые- те, кого Дом "не принял", этим людям сложен такой жанр и слог писательницы.
Недосказанность, неясность и отсутствие определенности в романе стали отдельным приемом, позволяющим создать специфическую атмосферу Дома, заставить читателя почувствовать себя одним из его обитателей. Возможно, именно эта особенность стала главной причиной успеха книги. Каждый читатель привносил в нее что-то от себя самого: собственные идеи, смыслы, свое видение и литературные отсылки к другим произведениям.
Мариам Петросян создала не только особый, ни на что не похожий мир Дома, но и специфический язык его обитателей: многозначные понятия, термины... Ни у одного из персонажей нет собственного имени, лишь прозвища. Исключение составляет Курильщик — главный рассказчик первой части романа, тот самый «новичок», с точки зрения которого мы видим Дом. Однако и его имя мы узнаем лишь в самом конце.
Сначала Дом предстает перед нами как пусть и необычная, но вполне реальная школа-интернат для детей-инвалидов. Большинство воспитанников — дети с явными физическими отклонениями: слепые, безрукие, колясочники (в книге — колясники) и другие. Есть также обитатели с психическими проблемами: аутисты, дауны, социопаты. А есть и те, кто просто служил помехой своим родителям и был насильно определен в интернат. В любом случае, для мира за пределами Дома все эти дети — чужаки. Странные. Другие. Однако внутри интерната они сплотились в общество со своими правилами и законами, а точнее, в особую категорию людей, принявших правила и законы Дома. Впрочем, и в этом мире существует разделение. Оно происходит между своеобразными фракциями, которые составляют обитатели той или иной комнаты.
Специфические названия и прозвища у обитателей Дома есть для всего, не только для банд, групп и воспитанников. Например, лазарет — это Могильник, столовая — Кофейник. Есть свои названия и у особых ритуалов, присущих обитателям Дома: Самая Длинная Ночь и Ночь Сказок.
Такова мизансцена, на которой разыгрывается основное, реальное действие романа. Однако есть и другая, мистическая сторона. И у романа, и у Дома. Она называется Изнанка. Это особое пространство можно назвать параллельным миром или царством фантазий, которое время от времени посещают некоторые обитатели Дома. Слепой бывает там чаще других, у них с Домом свои тайны. Тех, кто может переходить на Изнанку, называют Ходоками и Прыгунами. Разница в том, что Ходоки могут посещать Изнанку по собственному желанию, а Прыгунов туда периодически «забрасывает» неведомая сила. Понимание внутренней мистической логики Дома появляется именно за счет того, что автор нигде не объясняет и не разъясняет подробности. Что такое Дом? Откуда он взялся? Почему он такой? Откуда взялись магические способности его обитателей? Все это предлагается читателям как данность. И эта данность служит очередным творческим приемом: она позволяет читателю войти в Дом, стать одним из персонажей романа. Это ли не волшебное свойство большой литературы?..
"Дом, в котором..." - из числа книг, с которыми решительно непонятно, что делать. Которые упрямо ускользают от пересказа, отказываются разлагаться на части, не терпят сравнений и вообще всеми способами противятся стандартным методам анализа, которым привык оперировать критик. Таких книг мало.
Механизм и природу этого волшебства лучше всего, пожалуй, описала сама Мариам: "Я не писала эту книгу, я в ней жила. Для меня это было местом, куда я (исписав гору бумаги) могла войти и просто побывать там".
"Дом" словно накладывает на своих посетителей запрет - покинув его кров, они теряют способность рассказывать об увиденном в его зачарованных пределах.
Я рекомендую эту книгу тем, с кем чувствую душевное и духовное родство.
В нашей жизни все больше "Дома", а в "Доме" все больше нас. И как читатель я могу сказать: ни с одной другой книгой на моей памяти не происходило ничего подобного. Наблюдать за этим, быть частью этого головокружительного процесса, обживаться в Доме и рисовать на его стенах собственные знаки - самый волнующий, самый невероятный книжный опыт, который только можно себе вообразить.
Как бы банально ни прозвучало, я завидую тем, кто держит "Дом" в руках впервые.

Я перечитываю книгу второй раз с разницей лет в 7, многие поменялось, но одно неизменно - это очень волнительное синение. То есть натурально я превращаюсь в волну и тремор. А ведь я повзрослела, у меня появится ребёнок, но ощущение открытости мира, уязвимости, ранимости все так же держит и делает меня ровно такой, как и в пятнадцать лет ( хоть и впервые кругу я читала далеко не в пятнадцать).

Пытаться разложить мир книги на «понятные» земные компоненты совершенно не получается. Можем ли мы сказать, что изнанка, лес -это плод фантазии детей-инвалидов? Совершенно точно нет. Да и в какой-то момент перестаешь воспринимать их таковыми.
Маленький Кузнечик, попав в дом и увидев старших, с сохранением заключает: все они склеенные из кусочков, как и он. Однако уже ко второй книге пропадает ощущение этой склеенности и дефективности, а обитатели кажутся могучими великанами, которые выстроили собственный мир, законы которого постичь дано не каждому.

Что меня волнует больше всего - это линия Слепого и Сфинкса. Слепой изначально как будто не вполне живой: он не проявляет реакций на мир внешний, однако очень хорошо запоминая реакции человеческие и умеет их считывать. От выучен воспринимать мир внешний, чтобы в нем выживать, но более его интересуют миры внутренние: изнанка, лес - на то он и оборотень. Слепой имеет и другое имя - Бледный, что делает его еще больше похожим на смерть. Сфинкс же, в прошлом Кузнечник, выбирает жизнь и мир внешний, наружний, будучи жизнерадостным прыгучим существом в детстве, он сохраняет тягу к жизни. они притянуты друг дргугу, каждый желает претеянуть друга на свою сторону: Кузнечик рассказывает слепому, как хороши облака, солнце, Слепой жадно слушает, запоминая из рассказов Кузнечика не мир, но самого рассказчика. Они любят друг друга, но каждый выбирает свой мир - в это, наверное, самая большая драма произведения.

ПРо каждого из персонажа, можно писать отдельно, думаю, это и сделано уже, ведь интерес к книге не ослабевает. Как знать, может когда-нибудь. и я сделаю более масштабный разбор этой книги, но пока так, пока мне это не под силу

#БК_2024
Книга, в которой убийство не раскрыто ( осталось неизвестным, кто убил Лося, да это и неважно. Важен сам факт убийства, как страха перед неизвестностью, который засасывал в свою воронку всех неосторожных и оказавшихся рядом)

Ощущение, что если я прямо сейчас не напишу рецензию, Дом снова испарится из моей памяти, оставив только послевкусие эмоций и вторую невнятную рецензию. Для меня это исключительная книга и исключительный опыт. С первого прочтения прошло [всего? уже?] восемь лет, но я не помнила ничего. Только героев, и тех размыто. Я даже не смогла вспомнить, где я её читала – думала на одну квартиру, а ридли-календарь показал, что к моменту чтения я уже два года там не жила.

Объясняется это очень просто – если Дом «принимает», то читателя ждёт безвозвратное погружение в детализированное атмосферное практически бессюжетное повествование о детях-инвалидах в школе-интернате.

У героев нет имён, только клички. Это может быть кто угодно. И Дом может быть где угодно. И он уникален – фактически живое существо, главный герой романа, со своей историей, взглядами, принципами.. со своей душой, Изнанкой, которая [увы или к счастью] не так радушна, как у старого Вильнюса.

Думаю, это одна из весомых причин, по которой Дом в читательских кругах приобрёл статус «вселенной», вроде вселенной Гарри Поттера. Но здесь от реальности настолько много, что ужасаешься, знакомясь с темой чуть ближе, и хочется чтобы описанное действительно было правдивой до последней детали сказкой, но не реальностью, на которую взглянули, сняв шоры обыденности.

А детализированность здесь выкручена на максимум. Но так как самые обычные действия людей с ограниченными физическими возможностями для большинства непривычны, а их жизнь в закрытом социуме знакома ещё меньше, то все эти завязывания шнурков, перемещения по кровати и курения в могильнике не воспринимаются как нечто грузное или избыточное. И именно за счёт них каждый подход к чтению – это нырок в бездонное море, из которого ещё надо постараться выплыть.

Сюжет здесь, конечно, есть. И у героев можно академически нарисовать пресловутые арки. Но, по сути, получилось жизнеописание Дома, в котором что-то происходит. А параллельные повествования от лица разных героев, идеально выбранных для того, что именно они показывают, освежают взгляд и дают возможность рассмотреть происходящее с разных сторон.

На самом деле, можно написать ещё столько же, а можно удалить и оставить только первую рецензию [да и её можно удалить], всё равно я не знаю таких слов, которыми можно выразить мои ощущения от книги. Просто порой на такой глубине не хватало кислорода, и, видимо, это как-то сказалось на мозге, кто знает.

Ваш Алён
#книжный_клуб_2024

Абсолютно не хочется писать рецензию на эту книгу. Не потому, что не понравилось, а потому что осталось ощущение чего-то очень личного, чем совершенно не хочется делиться с миром.

О чём данная книга? С одной стороны, о детях с инвалидностью, которые никому особо не нужны. Их заперли в Доме, и они из чувства противоречия ли, бунтарства ли сами отвернулись от внешнего мира, изолировавшись ещё больше, навели свои правила и порядки. Неудивительно, что в этаком подобии чашки Петри зародились причудливые формы существования. Взаимная поддержка, подпольная торговля, создание своего фольклора, разные формы творчества и самовыражения и очень суровые меры наказания за нарушение внутренних неписанных правил.

Но читая книгу часто забываешь, что тут описывается школа-интернат для детей с инвалидностью, ты словно попадаешь в волшебный мир, правила которого не очень ясны, но от этого хочется ещё сильнее разобраться, а что же здесь происходит? А как тут всё устроено? А можно я вот тут с краешка присяду и посмотрю, а вы продолжайте показывать вашу неимоверную красоту… Порой пугающую, порой неприятную, но мир магии редко бывает добрым и солнечным. Всегда есть опасности и препятствия, кто-то должен отрубить голову дракону и, возможно, стать следующим драконом. Тем более, что выпуск уже близко и нужно принять для себя очень важное решение: остаться в красочном мире свободы и магии заживо себя похоронив или столкнуться с пугающей реальностью внешнего мира, который уже однажды отказался от вас? Не удивительно, что чем ближе выпуск, тем сильнее кипят страсти. Да и память о предыдущих выпусках леденит кровь.

Многослойная книга, которую следует читать и перечитывать, чтобы добраться до самых нижних слоев. Но заходит далеко не всем, что не удивительно, ведь Дом принимает не каждого.
#книжный_клуб_2024

Начну с истошного воззвания: «здесь есть врач?! Или педагог?». Врач кроме меня. Почему спрашиваю— кажется, именно образование, в смысле образ мыслей и род деятельности, мешает воспринимать эту книгу отвлеченно.

В такой поистине больной вопрос вплетен магический реализм, и для нормального человека это служит отличным проводником в усвоение «темы», да еще и рождает целый каскад философских ответвлений от основной линии и рассуждений на очень много тем. Автор молодец и в своем роде близка к гениальности. Но людям с проф деформацией (как говорится: «учителя и чекисты бывшими не бывают») лучше сюда не соваться. Начинаются свои параллели и вопросы, что с этим явлением делать, как помочь, сохранить, адаптировать и многое другое. Например, совершенно не верится в то, что столько персонала мужского пола на квадратный метр при том, что это вовсе не футбольная секция. А в реальной ситуации кто—нибудь знает, кто работает в таких местах? Меня может и забросают тапками, но я честно пишу, что мне мешало воспринимать это как отвлеченное «волшебство». Слишком много видено и передумано: приходящих в мир и заведомо ненужных, уходящих в разных обстоятельствах, и главное - нормальных на вид, но с такими скрытыми выкрутасами, что и диагноз не сразу подберешь.

Однозначно, книга— явление. И возникший культ понятен. Целый мир, да еще и с сетью уровней и скрытых смыслов.
Я сразу взялась за расширенную версию. И картинки смотрела (чистая психиатрия) и стройные таблицы кличек по комнатам. Читала и днем, и ночью, и быстро и медленно. Ничего не помогло. Так и осталось ощущение неверия и непопадания в этот созданный автором мир.

В оправдание книге, ну и себе тоже, отмечу, что я не могу спокойно читать и разных «Сидоровых в гриппе». Потому что кроме пены изо рта ничего не вырывается…
Я в данном случае -пас, как рецензент. Но раз уж прочитала и мнение составила, то выражу его. Вдруг кому-то пригодится даже из соображений «значит хорошие сапоги, надо брать».

#книжный_клуб_2024