Я не люблю истории. Я люблю мгновения. Люблю ночь больше утра, луну больше солнца, а здесь и сейчас, больше любого где-то потом. (...) Люблю скорость и боль в животе от испуга, когда разгоняешься так, что уже не можешь остановиться. (...) Люблю писать на стенах так, чтобы непонятно было, кто это написал, и рисовать так, чтобы никто не догадался, что нарисовано. А не люблю я часы. Любые.
Мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек. Не верьте, что там одни облака. Верьте мне. Ведь я старая птица. И молочные зубы сменила давно. Так давно, что уже и не помню их запах. Мысленно с вами всегда. Ваш Папа Стервятник.
...пациент не может быть человеком. Что это два совершенно разных понятия. Делаясь пациентом, человек утрачивает свое «я». Стирается личность, остается животная оболочка, смесь страха и надежды, боли и сна. Человеком там и не пахнет. Человек где-то за пределами пациента дожидается возможного воскрешения.
Я люблю крышу. Это и Дом, и не Дом. Как остров посреди моря. Как корабль. Как край земли. Как будто отсюда можно грохнуться в космос – и падать, падать, но никогда не упасть.
...Новая воспитательница Блондинка. Пока притирается, – сообщает Муха. – Миленькая, но какая-то уж очень нервная. Наверное, не возьмет себе отдельную смену. Так и останется на побегушках. А волосы у нее натуральные, представляете? Настоящая натуральная блондинка. Очень красивый оттенок. ...По мне, таких блондинок лучше всего живьем закапывать в землю.
То, что я сделал, делать нельзя: слишком заманчивое и опасное это занятие - растворение в том, что тебя окружает. В людях еще куда ни шло, но предметы сковывают сны, в них можно увязнуть на годы и не заметить этого.