Маркус Зусак цитаты из книг

Лизель воспользовалась вопиющим правом любого человека, у которого когда-нибудь была семья. Для него вполне нормально скулить, ныть и распекать других членов семьи, но никому другому он этого не позволит. Тут уж он лезет в бутылку и выказывает верность семье.

По-моему, людям нравится немного полюбоваться разрушением. Песочные замки, карточные домики — с этого и начинают. Великое умение человека — его способность к росту.

Но полно, разве признаться в том, что боишься, — это трусость? Радоваться тому, что жив — трусость?

Выходило ли, что это мне навсегда?
Всю жизнь мне мириться с этими сомнениями в себе самом и в устройстве окружающей жизни? Всегда ли я буду чувствовать себя таким ничтожным, что от этого больно, и даже самый отчаянный вопль и рёв из моей глотки оказываются на деле жалким скулежом? И так внезапно застывать посреди улицы и влипать в тротуар?
Всегда ли буду?

Меня обуревают люди.

У него не было ни образования, ни воззрений, но что-что, а справедливость он понимал. Когда-то еврей спас ему жизнь, и забыть этого Ганс не мог.

Люди, как мне кажется, забавно признаются.
Мы признаёмся почти во всём, но важно лишь то, о чём мы умалчиваем.

Может, мгновения - это и есть то, что мы есть.
Мгновения слабости и силы.
Мгновения спасения, мгновения всего на свете.

Иногда, чтобы построить мост, приходится пригибаться к земле.

Но можно совершить любые подвиги, пока это не на самом деле. А вот когда на деле, твоего падаения ничто не смягчит.