Цитаты из книги Палата №7
Мне что‑то кричат арабы. Здесь работают арабы‑мусульмане. Ещё одна насмешка жизни: арабский город, еврейская страна, христианский бог, русский нелегал, мусульманские суры с минарета. А знаете, что цементирует эту мозаику? ДЕНЬГИ.
Помню эти сливы: огромные, чёрно‑синие, не влезающие в рот. Где это было? Вспомнил: Крым и мне 13 лет. ...
... Откусываю кусок сливы: цвет жёлтый с красными вкраплениями гармонирует с чёрно‑фиолетовой кожей. Ван Гог уже застрелился. Кто ещё это нарисует? Моя память как евнух. Трансмиссия в руки для изображения виденного не работает. Дурак ты, Ван Гог. Ты должен был нарисовать эти сливы.
Туман опьянения рвёт звук колыбельной. Отец поёт мне тихим голосом, мне 4 года, и у меня болят уши. Пытаясь снять боль, пытаясь помочь мне заснуть, он поёт. Какая музыка, какие звуки! Если есть рай для меня, то я хочу там слышать колыбельную в исполнении моего отца. «Не ложися на краю» – самая мудрая фраза в моей жизни.
Наступал шаббат, т. е. вечер пятницы, и ради увеличения числа световых пятен перед глазами я решил поехать в Хайфу к Саше.
«По въезду в страну давали паспорта. Выяснилось, что бабка его матери не татка, а русская! Можете себе представить! То есть человек жил себе в своём Дербенте еврей-евреем и тут на: дают ему теудат-зеут, а там на месте национальности вместо «ягуди»- ПРОЧЕРК. Мишка за тем пассажиром, что удостоверение личности выдавал, минут десять бегал, кричал: «Заррэжу!» Но ничего, успокоился потом.»
