Александр Яковлевич Аросев

Когда я решил читать роман «Сенские берега», ещё не знакомый с его содержанием, я первое слово названия произносил в уме с ударением на второй слог — «сенски́е». Ну, думаю, мало ли, может, сена по берегам много… Однако на самом деле ударение падает на первый слог — «Се́нские», ведь речь идёт о берегах реки Сена, протекающей в Париже, где и происходит существенная часть действия.

Должен признаться, что роман Александра Яковлевича Аросева «Сенские берега» стал первым произведением серии «Из наследия» издательства «Современник», которое мне не понравилось. Я размышлял, почему, и пришёл к выводу, что более всего меня от «Берегов...» оттолкнул их революционный пафос. Я не испытываю неприязни ни к событиям российской истории, ни к пафосу, как таковому, но здесь, как мне кажется, пафос не очень удачно сочетался с текстовой причудливостью и даже иногда экстравагантностью. Чтобы было понятнее, что я имею в виду, приведу в качестве примера фразу: «Он и смотрел-то на собеседника не столько глазами, сколько своим солнечным нутром». Для меня такая комбинация стилистических приёмов сравнения и эпитета, привязанного к специфическому существительному, пожалуй, кажется чрезмерной.

Сюжет книги состоит из нескольких параллельных линий, объединённых действующими лицами. Он не представляется мне цельным и ладно скроенным. Сцены и планы сменяются один другим неожиданно. Лично я выделил бы две основные коллизии. Одна из них политическая — признание французским правительством новой власти в СССР. Вторая же линия — любовная. Охваченная революционным пылом молодая француженка ищет любви и борьбы в СССР, но в итоге возвращается домой с ребёнком в животе и растерянностью в голове. Опять же должен признаться, что перипетии романа меня не слишком увлекли.

Однако есть у книги и очевидные достоинства. Во-первых, как и положено любому настоящему писателю, работающему с русским языком, Аросев заставляет его петь. Это никак не противоречит тому, что я написал ранее. Да, местами текст, как мне показалось, вычурный и слишком резко яркий, но в целом читать «Берега...» сущее удовольствие. Я не знаю, как это бывает у других, но у меня, когда я слышу песню русского языка, ЭКГ показала бы тахикардию!

Во-вторых, Александр Яковлевич, живший и работавший некоторое время во Франции, почувствовал зарождение явления, которые тогда было неочевидно, зато слишком очевидно сегодня. Это влияние на Францию выходцев из Северной Африки. Кто в 1920-е мог предположить, что угнетаемые и эксплуатируемые тунисцы, алжирцы, марокканцы и другие отплатят своей метрополии сполна? Отплатят презрением, ненавистью, перелицовкой la belle France под себя… А Аросев, видимо, увидел, что будет именно так, создав в «Сенских берегах» образ тунисского иммигранта, негодяя и убийцы, презирающего от всей своей чёрной души всё европейское, но находящий огромное удовольствие в использовании того, что Европа может ему предложить: от крова до женщин.

Тем не менее, в финале политические фигуры Франции признают Советы более опасными для себя, чем кого бы то ни было другого. Пусть африканцы приносят ненависть, зато СССР приносит идею. Поражающий эффект идеи несоизмеримо больше.