Чарльз Диккенс цитаты из книг - страница 2

Двоюродная бабушка мистера Уопсла держала у нас в деревне вечернюю школу; другими словами, эта старушенция, располагавшая весьма ограниченными средствами и неограниченным количеством всяких недугов, ежедневно от шести до семи часов вечера отсыпалась в присутствии десятка юнцов, с которых брала по два пенса в неделю за возможность любоваться столь поучительным зрелищем.

Я склонен думать, что римляне изрядно раздражали друг друга своими носами. Поэтому, возможно, из них и получился такой непоседливый народ.

“Я не знал с нею ни минуты счастья, а сам днем и ночью только о том и думал, каким счастьем было бы не расставаться с нею до гроба.”

Нет на свете обмана хуже, чем самообман

“я продрался сквозь алфавит, как сквозь заросли терновника, накалываясь и обдираясь о каждую букву. Потом я попал в лапы к разбойникам — девяти цифрам, которые каждый вечер, казалось, меняли свое обличье нарочно для того, чтобы я не узнал их. Но в конце концов я с грехом пополам начал читать, писать и считать”

Был один из тех мартовских дней, когда светит жаркое солнце и дует холодный ветер, когда на солнце лето, а в тени зима.

Потому что если ты хочешь ей досадить, продолжала Бидди, - так, по-моему лучше и достойнее было бы не обращать на ее слова никакого внимания. А если ты хочешь добиться ее, так, по-моему, она того не стоит.

Пусть несправедливость, которую испытал на себе ребёнок, даже очень мала, но ведь и сам ребёнок мал, и мир его мал, и для него игрушечная лошадка-качалка все равно что для нас рослый рослый ирландский скакун.

Хочешь стать необыкновенным - добивайся своего правдой, а кривдой никогда ничего не добьёшься.

У всякого человека, сэр, только две искренние привязанности: первая - к самому себе, вторая - к хорошеньким леди.