Джек Лондон-фантаст - это что-то необычное. У меня был сложенный, взлелеянный и тщательно оберегаемый стереотип о том что этот автор - специалист по приключенческим романам, рассказам о золотой лихорадке и людях ищущих сокровища. А тут, пожалуйста, на блюдечке фантастический, даже пост-апокалиптический рассказ. Но Лондон остался верен себе - его стиль, противопоставление людей и обязательное наличие второстепенного, но явного негодяя - все это сохранилось и поклонники смогут насладиться словом любимого писателя и в таком, не стандартном для него, жанре.
Разумеется, можно долго придираться к летающим в 2013 году дирижаблям, аристократическому обществу начала 21 века и тому, что ученые так тщательно изучив микробиологию не знали основ вирусологии. Также можно восхищаться предсказаниями о "беспроводном телеграфе" и почти точно совпавшем количестве населения Земли на момент катастрофы. Но правильнее, на мой взгляд, подумать о том когда именно писал Лондон свой рассказ. 1912 год. Вторая волна роста "безумной учености", масштабная технологизация планеты, "Титаник", начало мелких межправительственных конфликтов, приведших к первой мировой войне. Т.е. Мир был совершенно не стабилен и при этом двигал науку вперед и вверх.
И Джек Лондон мастерски ткнул носом. На мой взгляд он специально сделал причину трагедии не человеческим порождением (например, война или какое-либо изобретение), а природным фактором. Он показал: могут существовать обстоятельства с которыми никакая наука не справится. Вернее она-то справится, но времени может не хватить. Но это полбеды. Ведь от трагедии погибало много живых существ, но чуть ли не столько же - от варварства, паники, жадности и просто от обыкновенной бесчеловечности по отношению к себе подобным. Показательно одичание животных. Не зря по Лондону первыми "дикарями" среди фауны стали свиньи. Как и первыми дикарями среди людей стали представители преступного гетто. Так что эта книга является подтверждением высказывания Аристотеля: "Кто двигается вперед в науках, но отстаёт в нравственности, тот более идет назад, чем вперед".
А еще, читая описание городского ужаса, я вспомнил строчки из баллады Роберта Стивенсона "Вересковый мед":
На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В заключение скажу, что я написал исключительно о своем восприятии "Алой чумы" и могу ошибаться в каждом предложении и каждом абзаце. Хотя в первом абзаце в любом случае исключительно правда.