Хулио Травьесо Серрано

Сложно было с этой книгой. Но после Дождей (роман "В Гаване идут дожди") я за автором их не могла не пойти. Даже на другую сторону, очень для меня болезненную.

Эта книга - рассказ о штурме казармы Монкада на Кубе 26 июля 1953 года. Первое выступление Кастро, окончившееся плачевно для его участников, рядовых участников, я имею в виду.

Почему Монкада? Почему не события более поздние, победоносные? Возможно, потому что это начало революции. Возможно, потому что это Куба в 1988-м, и там всё ещё не приветствуют разговоры о властителях местных, даже в самом хвалебном стиле. В этом Кастро брал пример со Сталина. Ругать власть опасно, громко хвалить - очень не желательно. Дабы не думал ты, что твоего ума это дело - про власть думать.

Да, кстати, образ Фиделя здесь напоминает образ Сталина в наших романах, написанных его современниками. Это именно образ, не живой человек. Отец народов. А тут такой образ - Фидель. Лидер, вожак, его слово - закон, о нём думают в минуту опасности. Но не человек. Заодно не вполне человек и Рауль.

Сразу скажу, тема кубинской революции для меня очень серьёзная и больная, поэтому я стараюсь насколько возможно унять эмоции и не позволять себе необъективности. Есть люди, право которых на боль я всегда признаю, но у меня этого права нет, я должна быть максимально объективна. Поэтому, предвосхищая некоторые вопросы, скажу сразу - я понимаю, что революцию не надувает ветром, я понимаю, что правительство не свято, и ангельские крылья я никому не раздаю. Но я по другую сторону от Кастро, Гевары и иже с ними. И, так уж выходит, Серрано. Тут по другую.

Эта книга претендует на документальность. Автор в предисловии очень настаивает на том, что нет здесь ни одного выдуманного эпизода. Всё - воспоминания, фрагменты речей, интервью. Особенно автор упирает на то, что и фрагменты о Батисте тоже исключительно достоверны. Тут мне стало грустно. Дорогой автор, вы писали в 1988-м, на Кубе, ну и много там людей нашлось, которые сильно хотели рассказать вам о личном знакомстве с Батистой? Для книги, к тому же. Понятно, что то, что вы нашли, это "идеологически верные" воспоминания.

И знаете, тут очень тяжело, в этой книге. Она такая, знаете, про белых и красных. Про наших и врагов. Богатые не имеют лиц и характеров, они просто виноваты тем, что у них есть деньги. Они просто все кровососы. Бедные святы бедностью. Это общий тон, с ним примириться очень тяжко.

Но это автор Дождей. Он честный человек. Поэтому общий тон здесь всё время будет натыкаться на всяческие мелочи, а в правдивости всего-всего нас заверяли, мы помним. Какие это мелочи? Ну, к примеру, на замученной тиранией Кубе некий революционер забросил работу в такси, у него отобрали казённую машину, а товарищи (такая же городская беднота, и не сотня их) скинулись, и купили ему старенький "додж". Или упоминается "традиционный кубинский стол" с мясом. Да и офицеры в Монкаде, нет-нет, да и загрустят, покажут человеческие лица. А среди революционеров найдутся такие, которые и через первый труп перешагнут, не очень заботясь, пьяные от возбуждения убийства.

Но не забываем про общий тон. Убитые солдаты, поднятые с коек и не успевшие одеться - это "до зубов вооружённые" враги, туда им и дорога. А революционеры - мученики. И да, про задержания и пытки тут тоже можно почитать. Ещё можно почитать про официальные обвинения, и девушек, которых обошли по широкой дуге. И вспомнить доброго доктора Гевару и Ла Кабанью при нём. Это, конечно, не отменяет того факта, что полиция и армия на Кубе, как и во многих странах Латинской Америки, в садистах недостатка не испытывали. И при Кастро их количество там не убавилось.

Что касается языка, то это не Дожди. Это сухо до документальности. Но как только автор отправляется к людям, повествование летит стремительно. Переводчик хорош, но название всё равно из "Нового дня" переделал в "Время Ч". Видимо, это какая-то болезнь наших переводчиков.

И всё же, что в итоге? Автора кастровцем я не могу назвать. Я знаю, что он верил. Я прочитала, во что. И знаю, что через двадцать лет были написаны Дожди.

#БК_2017 (5. Книга, действие которой происходит в другой стране).

Как это было? Вчера. А в чём было дело? Утром самая большая выскочка, наверное, на всём университетском курсе, не привыкшая разочаровывать преподавателей, в третий раз не послушалась просьбы одной из последних не читать на уроке и, с трудом оторвав себя от книги, захлёбываясь эликсиром жизни - дождём - бросилась записывать случайно пойманную в собственной интонации метафору прямо в тетрадь по французскому. Вернувшись на свою полку, она не стала даже делать уроков или браться за некогда обожаемую курсовую, а всё пила и пила этот самый гаванский дождь, и уже ближе к часу утра, утирая слезящиеся от усталости глаза, прочла последнюю строчку и бухнулась спать, будто её оглушили.

Это я затем, чтобы вы смогли сами судить об объективности изложенного тут её мнения.

На самом-то деле, кто у нас есть? Интеллигентный похотливый пропойца и просто похотливый пропойца, недоучившаяся в университете проститутка и просто проститутка. потому что это как с именами. Сами посудите об этих именах - Благодетель болей, Одиночество, US Navy... Что это ещё за социальный аспект? Потому-то, как по мне, Он - это просто он, даже не тёзка персонажей Её любимых романов - потому что любовь, по крайней мере, их, - асоциальна. Почему тогда Моника, почему хотя бы не Каридад, спросите? Потому что Каридад можно скрыть за Моникой или не скрывать - она останется Каридад, но Моника скромна. Именно так, очень редко теперь встретишь такую скромную девушку. И нет, это не просто в хинетере не успела сдохнуть девчушка и это не просто седеющему пьянице нужна своя зверюшка. Хотя в большой степени и это тоже.

Вообще, мне жутко хочется убежать к поэтике от этого всего - никто не любит о личном - так побежали.

Автор нахален и имеет право таким быть. Он шьёт повествование из лоскутов важных историй, и вот уже гуляет с читателем по Гаване (Абана она на испанском, господи, не прощай!) - то смотрит на неё из правой глазницы малодушного перед смертью агента по обмену, усадив читателя в левую - ужасаться, то автор вдруг становится автором и тихо идёт по улице вместе с читателем, спокойно и почему-то потупившись рассказывая о Монике. Потом автор вдруг забывается, оборачивается в ту сторону, где примерно сейчас Малу, безошибочно всегда эту сторону чуя, и заводит с Малу беседу - так, что кажется, будто он говорит вовсе не с ней, а с этим растреклятым островом, и тогда поражаешься: откуда в Вас, любезный Автор, к этому месту взяться столько тщательно сдерживаемой любви?

Ну, и что в итоге? Ку... Малу умирает в спидатории вместе с последним проблеском настоящего света для лучшего, что осталось у Кубы - спивающейся интеллигенции - но интеллигенция не вешается, а водит в квартиру этой Каридад лично своих болей иногда женщин, отвечая на вопросы о фотографии бывшей хозяйки, что она - любовь, каких нет и не будет. Супер. Вот этому всему нужно сопереживать. Зачем? Кому какое дело до этих не слишком-то умных, интересных или приятных людишек, кому какое дело до Гаваны? Это хороший вопрос. И я, как будущий литературовед, не могу не дать ответа, который, впрочем, весьма ясен - Автор этой книги не сделал ничего - только написал правду, но ничто так не подкупает измученных бравадными романчиками о выпивании семи видов алкоголя за день. как правда. Она по-дождевому свежа и целит, что вполне натурально для чего-то настолько горького.

Включим «Спид» Земфиры, представим, как молния разрезает океан и небо, и начнём.

Гавана плачет дождями. Город сумасшедших плачет по своим безумцам.

У героя нет имени, просто «я» или «он». А потом Он. Это так странно – стать кем-то, нет, Кем-то, когда тебе уже за сорок, виски седые, и так уж вышло, что очень многое в твоей жизни было зря – твои шрамы, твоя жена, твои дети, твоя работа. Детский шарик надежд, стремлений. Всё теперь где-то не здесь. И тебя нет, тебя убрали будто из жизни, ты и рад бы уехать, да вот не так легко честно уехать с острова «свободы», если подмочил репутацию, не став, к примеру, информатором. И вот безумие – а это безумие, когда хочешь подать руку упавшему, но не подаёшь, потому что надо же успеть на автобус – гонит тебя к рому, а когда ты не напиваешься до потери сознания, ты, журналист, ха-ха, шастаешь по Гаване, занимаясь благородным обменом, спекуляцией, то есть. И тут вдруг – Кто-то. И, конечно, ты станешь поначалу рычать на должность «доброго папаши», ведь ей-то лет двадцать. Но ты не папаша, всё гораздо хуже.

У неё есть имя. Не Моника, Каридад. Благословение. Если так, то это благословение безумца. Она спит, найдя покой в отсутствии рядом кого бы то ни было. Она уверена, что людям нельзя верить, а можно верить долларам и подруге Малу. Она хинетера (термин, имеющий аналог в Советах – «интердевочка»), она живёт на безумном острове в комфорте. Она тратит доллары на книги. Иногда читает их. Её нет. А потом она становится Кем-то. Не будет сцен или озарений, будет только это – она не одна, она нужна, она любима. Доллары подождут.

А Гавана плачет. По счастливой безумице и несчастной ведьме, по рынку, где каждый не тот, кто есть на самом деле, по смешным играниям смерти с двумя чуло (сутенёрами, я понабралась жаргона), по тому, как иногда сладки воспоминания, по необходимости сдать кровь, чтобы тебя лечили, по «приличной» семье, радушно встречающей клиентов Юмалайди, по выжигающему солнцу Малу. По жестокой и насмешливой жизни, с грустной всё же улыбкой встречающей любовь. По Его остановившимся часам. По её утерянному благословению.

#Бойцовский_клуб (12. Книга с эротическим содержанием)

Иногда я пытаюсь спрятаться в книге. Пожить немного,пару дней в другом месте. Помечтать, забыться,задуматься. Когда не хватает чего то в этой - мы ищем в другой жизни,книге, песне или истории. Проникаемся, сочувствуем или мечтаем вместе с главным героем. Не знаю но у меня ассоциации были с интер-девочками. Что то похожее я там увидела. НО все же книга не дала мне отдохнуть. Почти после каждой странички я охала или вздыхала. Прочитать про молоко то же или "семейную проституцию" было мне не легко. Мелкие факты очень красят книгу она на этом наверно и выигрывает. Тема проституции, девочек по вызову и всех их желаний и мечтаний, довольно затасканная. И любовь тут же нарисовалась. Все обыденно, понятно и немного банально. А вот быт Кубы очень к месту. Кто знаком. опять таки, с историей тому сложнее наверно, собственные знания мешают или наоборот помогают анализировать. Мне же оставалось просто принять на веру и тихо удивляться. Есть бедность. Везде и всегда будет. Не вижу смысла в этой направлении раскрывать тему и Куба ничем не отличается от Америки, Африки,Украины. Поэтому ужасы с недостатком продуктов, талонов или отсутствием денег или работы - везде есть по немногу. Для меня эта книга не о любви проститутки и неудачника. А больше их мысли и желания. Мне важно и интересно было читать,но больше для общего развития чем ради истинного интереса и удовольствия. #С1_2курс

#С1_2курс

Поразительно, как последние 20% книги сумели переменить мое мнение о книге и повлиять на характер этой рецензии. Ведь я мучилась с ней два с половиной дня, и только под конец вошла во вкус. Хотя, может причиной тому дожди, что идут не только в Гаване.

Куба. Конец 20 века. Безработица и кризис, криминал и проституция, наркотики и СПИД. Сложилось впечатление, что не было там состоятельных или счастливых людей. Все шли на риск и на любую "грязную" работу, лишь бы позволить себе лишний стакан виски или молока.

Вот и главный герой-рассказчик, который сохранил свое имя в тайне - горемыка. У него уже поседевшие виски, за душой не гроша. Добывает себе на пропитание продажей недвижимости и нелегальными сделками. За ним тянется шлейф его воспоминаний: мысли о бывшей жене, сбежавшей за границу с двумя их дочками, размышления о потерянной работе, о несбывшихся желаниях. Его жизнь была пуста .

Но, как говорится: седина в бороду, а бес в бедро. Влюбляется он в прекрасную, молодую Монику. Она хинетера. Элитная проститука, которая имеет дело исключительно с иностранцами. Ей нужны "зеленые", чтобы позволить себе роскошную жизнь . Хинетерой быть совсем не просто. Вечно подстерегают коварные хуло - сутенеры по-нашему. И есть угроза , что полицейские постучат в дверь в любой момент. А ведь она образованна и прекрасна, но суровой жизни безразличны эти факты.

Их отношения были рискованными и бунтарскими. Но их история любви не кончится словами: "и жили они долго и счастливо" .
Роман своеобразный,местами нудноват, но концовка стоит прочтения.
Советую читать, когда у вас, как и в Гаване, будут идти дожди.