Марек Хласко
Биография писателя
Марек Якуб Хласко был сыном госслужащего Мацея Романа Хласко (1906–1939) и Марии Луции Хласко. Брак Мацея и Луции продержался недолго, с 1933 по 1937 год. Отец будущего писателя ушел из семьи и вскоре женился снова, но в первые же дни войны (13 сентября 1939) заболел воспалением почек и умер (другие источники в качестве причины безвременной кончины указывают туберкулез).
Мать остается одна с ребенком. В этот период она знакомится с Казимежем Грычкевичем, мужчиной гораздо старше ее, за которого выходит замуж в 1949 году. Единственный сын воспринял этот брак в штыки. Во время Варшавского восстания была уничтожена квартира семьи Хласко, погибло все имущество и все документы. После поражения восстания 2 октября они покидают разрушенный город. В 1946 году они осели во Вроцлаве, где, после многочисленных пертурбаций, в июне 1949 года Марек заканчивает (с неважными оценками) школу, а 2 июля этого же года Мария Хласко ставит точку в отношениях с заботливым паном Казимежем. До конца 1950 года Марек с матерью будут жить во Вроцлаве. В сентябре Хласко переезжает в Варшаву под опеку своей тетки Ядвиги Орачевской. Живет в интернате, учится в Государственном техническо-театральном лицее, из которого вскоре вылетает за непослушание. После исключения из школы возвращается во Вроцлав.
После нескольких неудачных попыток устроиться на работу принимает решение пойти на курсы вождения, которые успешно оканчивает в 1950 году. Хласко примет на работу Государственное деревообрабатывающее предприятие PAGED.
С 1951 года Марек Хласко работает водителем и живет в Варшаве, потому что мать получает служебную квартиру. Во время работы в отделе снабжения Управления хозяйством предприятия METROBUDOWA (где Хласко продержался рекордно долго, почти год, с 27 апреля 1951 по 16 июня 1952 года) он неожиданно заслужил доверие партии и был назначен местным рабкором газеты «Trybuna Ludu».
В роли водителя Хласко выступал еще дважды: с 4 августа до 1 декабря 1952 года в варшавском Продовольственном кооперативе и с 15 декабря 1952 до 30 апреля 1953 года — в автопарке Городского предприятия розничной торговли.
С середины 1953 года благодаря полученным от кураторов из Союза писателей многомесячным творческим стипендиям для новых талантов и своему собственному неофитскому запалу Марек Хласко дорастет до писателя. Этот необычный симбиоз сообразительного, острого на язык шоферюги, темпераментного enfant terrible с человеком пера и формальной дисциплины принесет в последующие годы удивительные плоды. А Мареку — «в один прекрасный день» — известность и славу. Статус идола и представителя угнетаемого, обманутого большинства. Его печатают такие разные по своей тематике и статусу издания, как «Sztandar Młodych», «Po prostu», «Świat», «Nowa Kultura» и «Twórczość». В журнале «Po prostu», который становится символом социально-политических перемен 1955–1956 годов, Хласко с 1 сентября 1955 года получает должность редактора отдела прозы. Он печатает много своих рассказов, в которых обычно показывает жестокий контраст между представлением о жизни и самой жизнью (например, «Красивая девушка» или «Самые святые слова нашей жизни»). Почти каждую неделю он также пишет фельетоны. В ноябрьской «Новой культуре» (1955 № 47) печатается, как сказали бы сегодня, «культовое» произведение — «Первый шаг в облаках», которое дало название выпущенному несколько месяцев спустя (май 1956) дебютному сборнику рассказов Хласко. Три издания за несколько месяцев общим тиражом 50 тысяч экземпляров, восторженные рецензии и Премия издателей стали доказательством невероятного успеха двадцатилетнего автора.
Выгодные договоры с издателями и киностудиями приносят Хласко хорошие гонорары, однако деньги он спускает. Отсутствие чувства ответственности за других и способности организовать свою жизнь, недостаток самоконтроля и дисциплины плюс алкоголизм — это, несомненно, самые слабые стороны Хласко как человека. В декабре 1956 года молодого автора принимают в Союз польских писателей и выдвигают на зарубежную стипендию, которую он и получат в апреле следующего года. Вот только короткая эпоха литературных и светских триумфов Хласко на родной земле уже подходила к закату. В этом не было ничего удивительного, поскольку партия начала новое наступление на идеологическом фронте и приступила к закручиванию гаек.
21 февраля 1958 года в аэропорту Орли закончился польский и начался эмигрантский, а точнее, зарубежный период жизни и творчества Марека Хласко.
Как и многие до него, Хласко начал этот период с Парижа и визита к Гедройцу в Мезон-Лаффит, где у того был дом и насущные издательские дела. Первоначальные восторги по поводу «вундеркинда», «обиженного и несчастного юного бунтаря» сменились разочарованием и раздражением князя редакторов и его домашней команды во главе с Герцами. Хласко, невзирая ни на какие правила приличия, в своей старопольской, варшавской, шоферской манере злоупотребляет гостеприимством, разыгрывает из себя звезду желтой прессы, которому свобода и слава ударили в голову.
Его жизнь между 1958 и 1969 годами — это лихорадочная, нервная гонка.
Эти хаотические метания, которые он сам себе постоянно организовывал — во Франции, в Италии, Швейцарии, в Англии, Германии, Израиле или в США — имели некий таинственный терапевтический эффект, они несли в себе или же запускали какой-то компенсационно-защитный механизм, коль скоро в результате автор регулярно выдавал яркие, сочные тексты. Ему достаточно было десятилетия, чтобы (не считая работ меньшего масштаба, как, например, эссе о современном кинематографе для швейцарского «Die Weltwoche» или публикуемые у Гедройца «Письма из Америки») напечатать целый ряд отнюдь не миниатюрных рассказов и повестей, зачастую действительно выдающихся, переведенных на многие языки ( «Кладбища», «Следующий в рай» (Instytut Literacki, Париж, 1958), «Скажи им, кем я был» (Kultura, 1961 № 10), «В день смерти Его» (Kultura, 1962 № 5), «Станция» (Kultura, 1962 № 12), «Рассказы» (Instytut Literacki, Париж, 1963), «Все отвернулись», «Грязные поступки» (Instytut Literacki, Париж, 1964), «Второе убийство собаки» (Kultura, 1965 № 1-2), «Обращенный в Яффе», «Расскажу вам про Эстер» (Polska Fundacja Kulturalna, Лондон, 1966), «Сова, дочь пекаря» (Księgarnia Polska, Париж 1968)). Посмертно был издан оконченный в 1969 году «американский» роман «Жгите рис каждый день», известный на Западе под названием «The Rice Burners». Отдельное и необычайно важное место занимают в творчестве Хласко «Красивые, двадцатилетние» — текст, написанный в Мезон-Лаффите, который с самого начала и полностью публиковался в «Культуре» (первые фрагменты — в конце 1965 года, номера 11 и 12); в мае 1966 года эту необыкновенную книгу издает Литературный институт; на родине автора произведение будет ждать выхода более двадцати лет и наконец будет напечатано в 1988 году в издательстве Czytelnik.
В 1969 году запутанный, неспокойный, но и плодотворный в литературном отношении путь Марека Хласко подошел к концу. В ночь с 13 на 14 июня в Висбадене в квартире редактора немецкого телеканала и киносценариста Ханса-Юргена Бобермина при невыясненных до конца обстоятельствах тридцатипятилетний польский писатель окончил свои земные дни. Непосредственной причиной смерти, которая наступила «между часом ночи и восемью часами утра» был коллапс, вызванный сочетанием передозировки снотворных и алкоголя.
А вот и ты появилась - я ждала))) с 1-м экзаменом)
Надеюсь, с выбором других книг повезёт или уже повезло больше) Интересно, что всё, что тебе не нравилось, мне как раз и было интересно: то, что он "псих, попутавший правду и вымысел" .то, что он жалкий и именно поэтому его текст "неопрятный и дырявый", его «горький юмор» казался не натужным, он не был смешным, но он очень шёл к нему. А вообще очень занятная рецензия получилась, с удовольствием прочла)
@liu, приятно, когда тебя ждут :))
Две другие книги - отличные, но - успеть бы. Одну приходится слушать, т.к. в другом варианте она не находится (диктор ужасен, но ГГ прекрасен). А вторая - Сенека :) он просто чудо. Отдыхаю на ней после Хласко.
А про, собственно, Хласко... Я была не готова. Если бы я относилась к нему, как к пациенту,
образцу, которого надо препарировать, мне бы было интересно. Но я ждала слепка эпохи (а я не хочу по его шаблону думать о польской нации, он так себя не любит, что караул), а еще ждала совсем другого настроения - из-за картинки и названия. Меня они переправили в Улица отчаяния, а тут на поверку оказалось Майк. Время рок-н-ролла.
А еще мне стыдно за вот это самоуничижение, которое и сейчас свойственно многим людям, скажем так, "стран соцлагеря", хоть этот последний давно остался за горизонтом времени. Оно, вопреки ожиданиям, не делает никого возвышенным, а только марает все вокруг.
@AnnaOpredelenno, ну вот ты сейчас сама и выразила то, что по сути это характер эпохи, вернее достаточно большой части людей той эпохи. Это правда грустно... Плюс могу добавить, что среди поляков и сейчас есть очень много таких вот типов, может не настолько отчаянных, но что-то общее есть, сама знакома. Язык книги не самый лучший, но как же он подходил к образу героя-автора.
То, что ты Сенеку взяла - это вообще круто) Буду ждать рецензии)