Альбер Камю рецензии на книги - страница 6

“Чума – это значит начинать все сначала.”

Так сложилось, что впервые я читала эту книгу в девятом, кажется, классе - и не осилила, бросила на середине, возмущенно заявляя, что стиль написания чрезмерно тягуч и зануден.
Выросла. Повзрослела. Если поймать настроение, читаешь медленно, вдумчиво, смакуя язык и стиль.

Как водится, “тяжелые” по мнению окружающих книги у меня хорошо идут, относительно легко. Личное в книге Камю крепко сплетается с общечеловеческим, и это же общечеловеческое хорошо иллюстрируется личным - тоска доктора Риэ по жене, попытки Рамбера выбраться из закрытого города…
Впрочем, любое бедствие, даже случайное, кому-то на руку. Так искренне радуется Коттар, ведь в круговерти чумы о нем все забыли и он никому не нужен.

“Запрещается во время чумы плевать на котов”. Привычный образ жизни гибнет, подавленный огромными грязными лапами чумы, обычное, естественное для людей поведение сменяется “кризисным вариантом”, обильно приправленным психологическим прессом - ведь вокруг ежедневно умирают люди, умирают сотнями и в страшных мучениях…

При этом же проводятся естественные аналогии к человеческой жизни в общем, и возникает вопрос - а сколько таких “чумных периодов” переживает за жизнь каждый человек?..

#Био1_2курс

Это роман-хроника, которую рассказывает её непосредственный участник доктор Риэ. Человек, стоически боровшийся с чумой, прошедший этот ужас до конца.

Однажды в алжирский город Оран приходит чума. Город закрывают на карантин, он оказывается оторванным от внешнего мира. Продукты резко дорожают, ведь ввоза товаров нет, это практически никак не сказывается на богатых жителях, а вот бедным приходится туго. В направляющемся с обеспечением городе начинает процветать чёрный рынок. Ведь всегда найдутся те, кто будут наживается на чужом горе. Город закрыт, людям угрожает реальная смертельная опасность. И вот тут-то раскрываются разные человеческие чувства.

Не скажу, что книга вызвала у меня бурный восторг слишком у неё гнетущая атмосфера и медленное развитие сюжета, но и особого отторжения тоже не было.

Самым впечатляюще ужасающим для меня было описание похорон умерших от чумы. Когда тела людей скидывали просто в братские могилы, затем уже их стали просто сжигать.

Представляя хоть приблизительно количество умерших понимаешь как на самом деле это страшно, что какая-то болезнь может унести столько жизней.

В анотоции указано, что ситуация в романе имеет сходство с трагическими событиями во Франции периода фашисткой оккупации. Признаюсь честно, не прочла бы аннотацию даже и не догадалась бы провести такую аналогию. Тем не менее, книга, безусловно, достойная хоть и тяжёлая, даже если не лезть в дебри аллегорий с фашисткой оккупацией.

#Био1_2курс
Микробиология

"Мне двадцать девять лет. Это немного. Но в этот час, когда моя жизнь
кажется мне такой долгой, такой законченной и свершившейся, и переполненной
всем тем, что остается после мертвых, ты одна еще со мной. И я не могу
побороть в себе какой-то постыдной нежности к той старой женщине, которой
ты скоро станешь."

#будугрузить #длиннаярецензия

Носи шапку. Держи руки над одеялом. Не бунтуй против абсурда.

Открывая новое произведение Камю, вы погружаетесь глубже в мир абсурда, пока в какой-то момент не осознаете себя в нем, и тут уже все двери закрыты.

Две ремарки перед прочтением этой рецензии:
Первое. Это исключительно мой анализ произведения. Камюисты или не дай бог Камюнисты, может, меня и засмеют, но мне кажется, я что-то уловил в этой небольшой драме.
Второе. Рекомендую читать это произведение после Мифа о Сизифе. Даже считаю это необходимым.

Сизиф вышел из под контроля.

Думаю, зная философию Камю, можно выделить, что Калигула - это тот самый бунтующий человек, которого автор породил еще в Мифе о Сизифе. Помните, чем заканчивается эссе?

"Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым".

И сразу же образ Калигулы изваян из этих слов. Слово "Счастье" постоянно извергается из уст римского тирана .Что касается борьбы за вершину. Это навет от Альберта Камю человеку, рискнувшему бросить вызов Абсурдному миру. И в данном случае тиран решается достать Луну с неба, но параллельно с этим убивает родителей и детей своих приближенных, насилует их жен, унижает патрициев и казнит их. Но вот Луна... Это не попытка представить безумство - это скорее оправдание всем перечисленным действиям.

Калигула бунтующий человек, но при этом извращенный в своем намерении, а если проще, у него не получилось. В его бунте нет смысла. Сизиф счастлив - а Калигула все-таки нет.

Сумасшедший или нет?

Если бы психиатры проводили анализ поведения Калигулы Камю - посчитали бы они его сумасшедшим или маньяком?

"Но я не сумасшедший, более того, я никогда не был так разумен, как сейчас ... Этот мир, такой, как он есть, невыносим. Следовательно, мне нужна луна, или счастье, или бессмертие, что угодно, пусть даже безумие - но не от мира сего."

Это тяжело объяснить. Когда патриций говорит, что готов отдать свою жизнь, чтобы император жил вечно - Калигула казнит его. Но когда к нему приходит заговорщик, который планирует покушение на него - он его отпускает. Почему?

Логика против Счастья

Для меня все стало ясно в разговоре между Калигулой и Кассием Херея, единственным патрицием, рискнувший положить конец бесчисленным расправам тирана. И тут Камю специально представляет столкновения этих личностей. Разное понимания счастья, но одинаковое представление о логике.

"Херея: Потому что я хочу жить и быть счастливым. И я думаю, что ни то
ни другое невозможно, когда собственная логика все время приводит к абсурду.
Я такой, как все. Для того, чтобы чувствовать себя свободным, я иногда желаю
смерти тем, кого люблю ; желаю тех женщин, которых законы семьи и дружбы
запрещают мне желать. Чтобы оставаться логичным, я должен был бы убивать или
насиловать. Но я считаю, что все эти смутные желания значения не имеют. Если
бы все стали их осуществлять, мы не смогли бы ни жить, ни быть счастливыми."

Когда закончится музыка?

Я рискну предположить, что знаю эволюцию бунтующего человека и его будущее. Если бы Камю пожил немного подольше. Все-то каких-то семь лет - клянусь, он бы возможно столкнулся лицом к лицу со своим Калигулой:

"Я король ящериц! Я могу всё!"

Узнали? Джим Моррисон - группа The Doors. Этот мистический человек пошел по стопам тирана. Но свою любовь к разрушению мира он заменяет на саморазрушение - породив целое поколение, которое с радостью будет уничтожать, давить, разрушать себя. Вслушайтесь в их слова:

"Если поколение имеет свободу, то оно вместе с тем как бы получает право на саморазрушение" (с) Моррисон

Я живу, я убиваю, я пользуюсь властью разрушителя, рядом с которой власть создателя кажется лишь жалким кривлянием! Это счастье, счастье, да, это счастье! Это невыносимое освобождение (с) Калигула

Другие персонажи

Это неправильно посвящать все одному герою, ведь в драме представлено такое количество ярких и очень точных персонажей.

Безликие патриции, которые со смирениям терпят все унижения от императора, прекрасно рисуют толпу. И это уже не абсурдный мир, а завеса реальности, потому что что-то это мне напоминает...
"Взгляни на них, Цезония! Ничего нет! Честь, совесть - как там еще? -
мудрость нации - все исчезло перед лицом страха!"

Херея - единственный патриций рискнувший бросить вызов тирану. Единственный антагонист главному Герою. Может показаться, что он является единственным положительным персонажем в драме. (Подсказка: их там нет)

Цезония - верная спутница своего государя. Ей движет только любовь, она не захвачена идеей своего любимого. Самое главное для нее быть рядом с ним.

Геликон - слуга своего императора, беспрекословно исполняющий волю живодера и отринувший жалость так же как его Господин. но только в его словах, как мне показалось, нет логики Калигулы

"Геликон: Ишь ты, какой гордый! Да, я служу безумцу. Но ты, кому служишь
ты? Добродетели?"

Вывод.

Мне жалко Калигулу, которого нарисовал Камю. Но это чувство возникает, потому что он не существует и потому что я знаю, что это абсурд. Загадка произведения - найти протагониста, несмотря на название. И это произведение стало еще одной ступенью в мир абсурда, а следовательно в наш мир.

P.S. К сожалению, текст вышел большим и объемным, и я не рискнул развернуть образ Калигулы, но, наверное, это ни к чему. Надеюсь, он не показался тупым сумасшедшим - это совсем не то, что хотел показать автор.

Признаем все же, что этот человек имеет
неоспоримое влияние. Он вынуждает думать.

Под настроение:

Я одной ногой в преисподней
Все грехи, увы, они вспомнят
Препараты токсичных кровей
Я думал, нырнуть с головой в раскаленную лаву
Ведь мертвым плевать на наркотики, легкие деньги и славу
Три шесть на запястье, ведь все они знают меня, видит дьявол.
Отберем у них все, распяв у болота, минуя начало

"Разум бессилен перед криком сердца."

После прочтения этого философского эссе действительно есть над чем задуматься. И даже больше: мыслей о жизни в моей головушке настолько много, что сложно их структуризировать.

До прочтения мне казалось, что если человек противоречив - то это не нормально. Сейчас же я осознаю, что наша жизнь от корки до корки иррациональна. Среди кончающих самоубийством часто встречаются убеждённые, что жизнь имеет смысл. И с подобными противоречиями сталкиваешься постоянно. Тогда что же я могу требовать от обычного человека!?

Все великие деяния и все великие мысли восходят к ничтожно малым истокам. Великие произведения зачастую рождаются на уличном повороте или в прихожей ресторана. Даже смешно становиться, что когда ты пытаешься сосредоточиться и настроиться на придумывание чего-нибудь гениального мало что получается.

Бог у каждого человека свой. Есть множество способов прыгать, важен сам прыжок. На мой взгляд неважно, чего ты добьёшься и кем ты станешь к концу своего пути - важен твой путь и процесс жизни. Стоит получать удовольствие от самой жизни и ощущения себя в этом мире! У каждой вещи своя истина, будь-то вечерний ветерок или чья-то рука на вашем плече...

Для меня "Миф о Сизифе" произведение к которому я буду ещё возвращаться. Если же у вас задумчиво-философское настроение, то рекомендую познакомиться с Камю и если вам повезёт, вы не пожалеете.

Монументальность данного произведения ощущается только после прочтения, а то и вообще через некоторое время, когда в голове укладываются на нужные полки все мысли, преподнесенные автором, все его аллюзии принимают истинную форму и складываются вместе подобно паззлу все разрозненные кусочки описанных событий и судеб, а не во время чтения, как обычно бывает с неустаревающей классикой.
Уж не знаю, что именно сподвигло меня к прочтению, какой-то внутренний необоснованный интерес, но я довольна собой, что осилила, многие мысли в силу возраста еще не находили отклик в моем подсознании, но в целом можно сказать, что я прониклась и хоть немного, но поняла общую задумку автора, сроднилась с ней.

В плане сюжета и действий повествование толком не цепляет, выделяются как таковые лишь 3 глобальных поворота сюжета – это начало эпидемии, ее тревожные предзнаменования в виде исчезновения и смертей животных, ее середина – буйство, испытания не только для зараженных, но и для всех остальных жителей закрытого города, и наконец-таки спад эпидемии, уменьшение жертв, возвращение животных и возвращение населения к прежнему образу жизни, что очень напоминает послевоенную реабилитацию.
Поэтому на первый план вырываются образы персонажей, очень целостные, яркие и насыщенные, и их мысли, чувства, эмоции, их философия, если так можно выразиться. Почему-то приходит сравнение с русской литературой, где практически каждое произведение насыщено вот такими колоритными персонажами, что обращают на себя все внимание читателя. Причем среди них только 2-3 «классических» героя (Риэ и Тарру наиболее западаются в душу), остальным же добавлена некая чудинка, что добавляет в такое серьезное и мрачноватое произведение немного юмора. И вот как раз первая аллюзия с суровой правдой жизни, где всегда есть место иронии и слабинке даже в самых жестких ситуациях.
Это Гран, с его «фразой»-амазонкой, что скачет по аллеям Булонского леса, и никак не может «доскакать», ибо окончательную версию этой фразы миру наверно так и не суждено увидеть из-за щепетильности и неумения персонажа «подыскивать нужные слова». Его же трепет перед Рождественскими витринами магазинов, что соотнесен с прошлой драмой его жизни, связанной с любимой женщиной по имени Жанна, их судьба хоть и весьма обычная, но в контексте почему-то очень теплая и трогательная. «Такая же как у всех: женятся, еще любят немножко друг друга, работают. Работают столько, что забывают о любви. […] Муж, поглощенный работой, бедность, медленно закрывавшиеся пути в будущее, тяжелое молчание, нависавшее вечерами над обеденным столом, – нет в таком мире места для страсти. Очевидно, Жанна страдала. Однако она не уходила. Так бывает нередко – человек мучается, мучается и сам того не знает. Шли годы. Потом она уехала. Не одна, разумеется. «Я очень тебя любила, но я слишком устала… Я не так уж счастлива, что уезжаю, но ведь для того, чтобы заново начать жизнь, не обязательно быть счастливой». […] Просто-напросто он все время думает о ней. Больше всего ему хотелось бы написать Жанне письмо, чтобы как-то оправдать себя в ее глазах. «Только трудно очень, – добавил он. – Я уже давным-давно об этом думаю. Пока мы друг друга любили, мы обходились без слов и так все понимали. Но ведь любовь проходит. Мне следовало бы тогда найти нужные слова, чтобы ее удержать, а я не нашел»…
Это старичок-кошкоплюй, что страдал после естественного дезертирства животных во время бушевавшей эпидемии. «Запрещается во время чумы плевать на котов» - афоризм из дневника Тарру. Это старичок-астматик, что всю жизнь жил затворником в своем городе, считал, «что Бога не существует, будь Бог, к чему бы тогда нужны попы», что «первая половина жизни человека – это подъем, а вторая – спуск, и, когда начинается этот самый спуск, дни человека принадлежат уже не ему, они могут быть отняты в любую минуту, с этим ничего поделать нельзя, поэтому лучше вообще ничего не делать», поэтому-то он и не вставал с постели, не переносил даже вида часов («Часы, – говаривал он, – и дорого, да и глупость ужасная»), а узнавал время приема пищи, «единственно для него важное», с помощью 2 кастрюль и гороха. «Вот переложу пятнадцать кастрюль, – говорил он, – и закусить пора будет. Чего же проще». Это отец Тарру, прокурор, настольная книга которого – железнодорожный справочник, и даже не будучи путешественником, расписание всевозможных поездов он безукоризненно знал наизусть. Это Коттар, единственный житель города, чья жизнь по-настоящему расцвела красками лишь во время чумы, которой он реально упивался и страдал, когда она пошла на убыль! «Вовсе он чумы не хотел, она сама пришла, и не его вина, если чума его устраивает». Это отец-проповедник Панлю, «который верит, что верит в Бога», пишущий трактат на тему: имеет ли право церковнослужитель, да и вообще любой христианин, обращаться за помощью к докторам или же он должен всегда полагаться только на волю Господа. Это приезжий журналист Рамбер, больше всего страдавший из-за карантинного городского заточения по далекой любимой, бесконечно долго искавший пути избавления от несправедливого заключения, но в самый последний момент резко отказавшийся от вожделенной свободы во благо чужого города и чужих людей (но это очень героическая и самоотверженная странность).

Помимо персонажей, очень сильно и эмоционально выделяются некоторые сцены – наводящие жуть предсмертные агонии ребенка и одного из главных героев, и описание похорон, что со временем все упрощались и упрощались. Сначала они поражали своей быстротой и «техничностью», затем отсутствием сперва личностной, а вскоре и половой принадлежности в братских могилах, и в конце похоронная церемония стала похожа на избавление от опасных биологических «радиоактивных» отходов – закапывание в яме с известью, а после крайней нехватки земель – сжигание. «Так что дело было поставлено образцово, и префект неоднократно выказывал свое удовлетворение. Он даже сказал Риэ, что видел в старинных летописях, посвященных чуме, рисунки, изображающие негров, которые отвозят на погост груды трупов в простых тележках, и что наша организация похорон куда совершеннее.
– Верно, – согласился Риэ, – похороны такие же, только нам-то еще приходится заполнять карточки. Так что прогресс налицо».

Хорошо, что сразу доподлинно известно об аллюзии чумы с фашизмом, не будь этой оговорки в аннотации, я бы и подумать не могла насколько глубоко это произведение. В тексте то и дело сравниваешь особенности и последствия чумы с данной идеологией и войной в целом. А заключительная фраза: «И в самом деле, вслушиваясь в радостные клики, идущие из центра города, Риэ вспомнил, что любая радость находится под угрозой. Ибо он знал то, чего не ведала эта ликующая толпа и о чем можно прочесть в книжках, – что микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, что он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, что он терпеливо ждет своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах и что, возможно, придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города», наводит на мысль, что подобно микробу чумы не умирает ни одна идея, родившаяся хоть раз в человеческом уме и угасшая по стечению обстоятельств… Она лишь спит и ждет своего часа…

Книга сложна для восприятия, поскольку в повествовании преобладают философские монологи рассказчика, которым оказывается доктор алжирского города Оран - Бернар Риэ, производящий впечатление очень умного, сдержанного и рассудительного мужчины, в меру жесткого, но не чурающегося проявления чувств и эмоций в надлежащих ситуациях. Действительно "классический герой", как выразились в одной из рецензий. Он ведет хронику происходящего в закрытом на карантин из-за эпидемии чумы городе, причем вначале очень точно указаны цифры жертв, сначала крысиных...а затем и человеческих. Причем, как и в реальности, власти зачастую скрывают масштаб трагедии, прибегая даже к нелепой замене еженедельной сводки количества погибших на ежедневную. «Пресса и городские власти стараются перехитрить чуму. Воображают, будто выигрывают очко только потому, что сто тридцать, конечно, меньше, чем девятьсот десять». Последнее высказывание принадлежит Жану Тарру, еще одному узнику захваченного чумою города, и самому понравившемуся герою. На страницах книги время от времени представлены его записи, содержащие наблюдения за оранцами и его мысли на этот счет. Этот герой полюбился прежде всего за чувство юмора, колеблющееся от иронии до сарказма, в принципе то же можно сказать и о Риэ, так что очень символична зародившаяся между ними дружба, достигшая максимального проявления в момент их отрешенного от повседневной напряженной борьбы с чумой купания в море (что не позволено было "простым смертным", граница ведь закрыта), их искренних беседах и конечно же в сокрытии болезни и нахождении рядом с умирающим Тарру. Поскольку Риэ всего лишь рассказчик и очевидец событий, сам он свои чувства описывает редко, он наглядно демонстрирует эмоции окружающих, растворяя в них и собственные переживания - смерти безнадежных больных, которым невозможно ничем помочь даже будучи доктором, смерть невинного ребенка, помощь которому не увенчалась успехом, смерть близкого друга и товарища по борьбе с эпидемией, разлука, а затем и тревожно ожидаемая весть о смерти жены, находящейся далеко от него на лечении в другом месте...

Когда у меня настроение "так се" - я слушаю грустную музыку. Не знаю, откуда эта тяга к самоувечью - но теперь мои наушники сломаны, и вместо песен у меня книги. Вот коротко я подвел к той атмосфере, которая ожидает читателя в этом произведении.

На самом деле, Камю либо троль, либо нанопсихолог. Основным тезисом его философии в Миф о Сизифе является вопрос "Стоит ли совершать самоубийство или нет". Философ в конце подводит жирную черту с итогом: "Жить стоит! Убивать себя нет!" Но при этом все его произведения настолько мрачные и нагнетающие, что не понятно, что к чему вообще.

В большинстве произведений Камю действие происходит в Алжире, где он родился. А это значит, - на тот момент это жара, море, красивые женщины - одним словом, рай на земле. Но он описывает это так, что выходят какие-то страшные карикатуры, солнце палящее, но неяркое, море слишком соленое, а женщины все равнодушные и холодные для ГГ. Главный герой романа, Мерсо, чем-то похож на своего теску из Посторонний

Они оба флегматики. Даже совершенные ими нарушения описываются автором, как лирическое отступление. Мол "ну вот это произошло, но не будем отвлекаться и продолжим рассказ".

Еще одна характерная черта Мерсо - это то, что герой, как мне показалось, не меняется на протяжении всего романа, хотя его образ жизни кардинально изменен. Путь от бедности к богатству тут явно отличается от того, который прошел, например, Мартин Иден

И эта книга показалась мне действительно пессимистичной. Я прочитал первые 10 страниц и уже подумал, что все умрут.

В общем - это моя личная призма, через которую я смотрю на эту книгу. И как-то темноватенько.

Я не могу сказать точно, какое впечатление книга оставила о себе. То есть, это не четкое «хорошо» или «плохо», а есть то, что не поддается описанию, как таковому.
Бернар Риэ стал для меня родственной душой, и даже не было удивительно то, что история написана таким человеком, как он. Человек, который превыше всего вознес объективность, человек, который запретил себе многое, чтобы иметь возможность работать на износ, спасать, фиксировать. И то, что он пережил, как не странно, не смогло его сломать. Хотя, я думаю, что он был близок к этому и не раз задумывался о том, почему все это случилось с ним и на его глазах.
О том, какое чувство вызывает у меня Риэ, можно говорить долго. В текстах чувствуется тоска и некая безысходная нота, которая тянется на протяжении всего. Когда хочется сдаться, поддаться усталости, но не получается. Потому что долг превыше всего, потому что вокруг все в таком же состоянии отрешенности и горя живут на протяжении долгих месяцев. Его жаль больше всего, потому что все смерти и вся человеческая боль проходила через руки, на глазах и оставляла зарубки глубоко в сердце. «Чума» сроднила меня с героем, и увлекла в мир рассуждений и завуалированной печали, когда все чувства отводятся на задний план. Нельзя сдаваться, потому что другого такого человека нет. Никто не станет выполнять подобную работу с присущей сверхотдачей, когда уже ни на что нет надежды, а делать что-то необходимо.
Волею судьбы, оказавшись в самом центре событий, он пережил многое, и даже глобальное завершение общей проблемы принесло не столь радость, сколько задушенные слезы боли чередой ударов. Сначала потеря друга, затем известие о смерти жены. Когда я начинала книгу, то запомнила момент прощания доктора и жены. Будто бы уже в тот миг Риэ знал, что больше никогда не удивит ее, и, что самое страшное, винит себя в том, что жизнь с ней была не такой теплой и душевной, какой быть могла. Привкус сожаления, когда ничего нельзя вернуть. Это больно, особенно на фоне всеобщего ликования, смотреть на то, как доктор, спасавший множество, остался одиноким человеком, все также продолжающим приносить пользу, но глубоко сожалеющим о том, что не почувствовал за столько лет своей жизни человеческой нежности и трепетного всепоглощающего чувства любви. Когда не смог начать заново и исправить ошибки, которые могли бы принести радость.
Это осознание не дает мне покоя. Та боль и страдание, оставшиеся в глубине души Риэ, ничем не заглушимы, однако человек находит в себе силы жить и даже испытывать некоторую восхищенность, смотря на празднование людей. На фоне всеобщего ликования он все равно один, как будто единственный человек, познавший горькую правду и умеющий с ней жить.

Признаюсь, вынужден переписывать рецензию на эту книгу, потому что прошлую я писал после бутылки Джима Бима, и нацелена она была не на широкую аудиторию.

Но к этой книге я всегда возвращаюсь в холодные минуты своих размышлений и еще когда грустно. Поэтому есть необходимость трезво - во всех смыслах этого слова - взглянуть на книгу, которая пробудила так называемую "Совесть Запада".*

Раньше в твоих глазах отражались костры
Теперь лишь настольная лампа рассеяный свет...
Что-то проходит мимо, тебе становится не по себе.
Это был новый день - в нём тебя нет... (с) В.Цой

Почему когда грустно? Да потому что хочется представить себя главным героем "Постороннего" Мерсо, который объявил свой одиночный бунт всему миру. Только закрываю глаза и представляю - ночной горизонт на фоне горящих звезд, темный лес, холм и контур одного человека стоящего на нем. Вокруг пролетают кометы, за тучами светит луна. Его взор устремлен вверх. Вот так я, наверное, рисую минутное одиночество во вселенной.

Ведь на самом деле, когда читаешь "Постороннего" - видишь только Мерсо. Остальные персонажи словно ожившие декорации не имеют никакого значения. Они лениво проплывают мимо него. И вся книга размышления и размышления.

Не спешите ее удалять из хотелок, я совсем не это имел в виду. Конечно там есть сюжет, достаточно прочитать анонс чтобы понять. Но сюжет здесь не так важен. Камю старался подражать своему кумиру Достоевскому, чтобы передать переживания героя, его душевные терзания. И по-моему ему это удалось. Это важнее сюжетной линии.

На первый взгляд поражает главный герой - достаточно прочитать первую и последнюю главы книги. Он спокойно переживает смерть матери, и также спокойно готовится войти на эшафот. Кажется, ну не бывает такого равнодушия, отрешенности и нигилизма в одном человеке.

Поэтому лично я и беру это книгу, когда приходит та самая черная полоса. В такие моменты чувствуешь это состояние как никогда лучше. Камю не просто так назвали "совестью запада". Мне кажется, он очень четко обрисовал очертания молодого человека того времени. За его плечами революции, первая и вторая мировые войны, коммунизм, фашизм, нацизм. Голова идет кругом - все вокруг кричат, зовут на баррикады, на смерть, на подвиг. Он гнался за ними, пока все не обратилось в призрачные мечты, все лозунги в невнятный ор, листовки в макулатуру, а баррикады в ветошь. Мир вокруг него стал абсурдным, он сам превратился в свою очередь в абсурд.

Читатели возмущаются. Мол, поведение Мерсо неестественно. А мне оно кажется абсурдным, но естественным, и я даже готов его понять в какой-то момент. Может быть, это и есть то поколение, про которое бабушки ворчат, что эти детям "ничего не нужно". Про нас, 90-х, ведь тоже так говорили. Наверное, мы чем-то похожи.

*"Совестью Запада" прозвали Альбера Камю после получения "Нобелевской премии" за его прозведения.

Я не философ, поэтому описываю все как есть взглядом рядового обывателя.
"Миф о Сизифе" - это царство абсурда в творчестве Камю. Я полагаю, что именно в нем он показал, как его взгляды мутируют из экзистенциализма в абсурдизм.

Перед тем, как прочитать "Миф о Сизифе" - лучше ознакомиться с ключевыми произведениями Камю. Например, "Чума" или "Посторонний".

Начинается эссе с главного вопроса, который ставит автор - вопрос самоубийства. Именно главный, потому что по цитатам самого Камю, другие вопросы менее содержательны.
В первой части эссе - он рассматривает его природу.
Говоря о моменте суицида, автор утверждает, что человек в редких случаях кончает с собой из-за рефлексии. То есть по мнению К. чаще к этому приводит, например, холодное отношение близкого в этот день и т.д.
Но в то же время можно встретить мнение о том, что самоубийцы - как раз чаще задумываются о смысле жизни. В итоге это приводит к выводу, что жизнь кончена и "сделалась непонятной". Однако Камю уделил отдельную главу творчеству Ф.М. Достоевского и выделил среди самоубийц Кириллова из "Бесов", называя его решение убить себя - бунтом абсурдного человека. О бунте ниже.

Продолжая мысль, К. делает упор на "сделалась непонятной". Это и есть абсурд.
Если резюмировать и описать проще: Абсурд - это конфронтация нашего сознания, которое постоянно ищет смысл в формах с холодным миром, которому на эти формы, абсолютно по барабану. Без этих двух компонентов абсурда не существует, как и нашей жизни.
Человек пытается собрать все в единую картину, а она отказывается собираться и расщипляется на мелкие осколки. Результатом становится либо "бунт" - признак абсурдного человека - либо самоубийство - выход из абсурда.
Бунт - не значит идти на баррикады против холодного мира - это по версии Камю было бы бессмысленно.
Бунт ярко и красочно передан на примере Сизифа, который осужден богами на то, чтобы вечность тащить огромный камень на вершину скалы. Как только камень достигает вершины - он скатывается вниз, и Сизиф делает работу заново. Так вот бунт по версии Камю проявляется в тот момент, когда герой вниз спускается за камнем, но при этом образно с улыбкой на лице.
"Сизифа следует представлять себе счастливым." - заключительное предложение эссе описывает весь подход асбурдного человека. Это и есть бунт - принимать вселенную, такой какая она есть, не рассчитывая на что-то большее. Есть Бог или нет - это впрочем не важно. Абсурд это наша среда обитания. Он исчезнет только после смерти, поэтому с ним надо жить, не задаваясь высшими вопросами.

Так вот он - ответ на вопрос - самоубийство или бунт. Преодолевая свои порывы и принимая абсурдную действительность как есть - все-таки бунт!

Ключевой вопрос для меня в этом эссе - различие экзистенциализма и абсурдизма - мне помогли решить буквально пять минут назад. Экзистенциализм призывает искать смысл в иррациональном устройстве мира, в то время как абсурдизм отрицает смысл вообще и его поиски.

Готов подискутировать.