Кирилл Рябов рецензии на книги
Крошечный роман Кирилла Рябова под названием «Пёс» обладает всеми фирменными атрибутами прозы автора, но при этом, пожалуй, это слабейшее и наименее продуманное (но всё равно прекрасное!) произведение из тех, что я у него прочитал.
Главный герой по фамилии Бобровский – патологический неудачник, на которого прямо сейчас свалилось вообще всё, что может, и не может, свалиться на живого человека. Но, кажется, что проблемы Бобровского волнуют не сильно. Быть может это сиюминутная слабость. Быть может это шок и ПТСР. Быть может он уснул под очередной безумный телевизионный сюжет, и видит страшные сны. Безумия, вокруг главного героя, в принципе неприлично много – форменного, русского. В такой обстановке просто невозможно оставаться нормальным, быть нормальным. Замкнутая среда, атмосфера невозможной летней жары и духоты оплавляют и без того вспухший мозг Бобровского. Время не лечит. Да и любовь уже не способна спасти мир. Остаётся только, в надежде на иронию, отшучиваться. Это помогает. В литературном мире Рябова, комична даже жестокость. Это напоминает фильмы Квентина Тарантино, где тоже царствуют жестокость, безумие и юмор. Мне отчего-то вспомнилась серия мемов, появившаяся в период пребывания Тарантино в Москве – «Тарантино в русской квартире», «Тарантино в русском подъезде», «Тарантино в столовой» – как-то так и считывается проза Рябова.
Самым большим разочарованием этого романа, для меня стало то, что Рябов не докрутил сюжетные линии некоторых персонажей. Или докрутил, но полунамёками, косвенно – зачем-то оставляя дверь приоткрытой. А те сюжетные линии, которые были вроде как закончены, мне показались в спешке смятыми.
В книге «Пёс», помимо одноимённого романа, издан рассказ «Безумный, безумный, безумный день». Он тоже нетипичный для автора. Сюжет переносит нас в Германию, страдающую от «мульти-культи» и наплыва беженцев, и проносит читателя по одному дню учителя по имени Вернер, безумному дню, как понятно из названия. Здесь тоже впору вспомнить мем, но другой – «Прости, Юра, мы всё про*бали». Только обращаться надо не к Юре, а, видимо, к Адольфу.
И Бобровский, и Вернер, совсем не кажутся уместными в том котле жизни, где им свыше предназначено вариться с себе подобными. Оба задыхаются в атмосфере всеобщего помешательства. Ищут путь к свету. И находят. Но по-разному.
#каникулы_2024 (1. «Летняя»)
Для Кирилла Рябова сборник «Фашисты» – это откат к давно знакомым, заводским настройкам малой прозы. В рамках этой формы, Рябову, на мой взгляд, равных в отечественном сегменте просто нет. Но сюжетно – это совсем новое, непаханое поле для автора. Если раньше он практиковал лёгкий сюрреалистичный абсурд, робко выглядывающий из-за грузной спины русской бытовухи, то в «Фашистах» полномочия абсурда заметно расширяются, местами он даже эволюционирует в тяжёлый бред и полностью заслоняет собой прочие аспекты творчества писателя.
Зудит срочно сравнить это с чем-то уже знакомым. С прозой Мамлеева, с Сологубом, с фильмами Линча. Не уверен, что нужно. У Рябова всё как-то иначе. Это точно не Мамлеев с его инфернальной жутью. Рябов всё старается отшутиться. И получается, благо отличное чувство юмора позволяет. Но всё же, этот смех, сродни смеху смертника перед эшафотом. Говорят, если перед сном много смеяться, то непременно приснится кошмар. Вот и здесь, смеясь, чувствуешь себя крайне неуютно. А вот сравнение с Дэвидом Линчем может и имеет право на существование. То и дело здесь мелькают какие-то карлики, злодеи в детских заячьих масках, происходят какие-то превращения, метаморфозы. В неосвещённых частях комнаты нередко прячется мелкое, и такое, чисто русское, зло.
«Фашисты» – сочинение концептуальное. Рябов пытается связать рассказы между собой, нащупать контакт. Связь эта осуществляется за счёт (анти)героев, но чаще – за счёт мелких, но важных, и знакомых каждому, ориентиров, точек на плоскости: похорон, сексуальной неустроенности, очередей в поликлинике, ночных трамваев, круглосуточных продуктовых. Эти неодушевлённые слова, на равных с человеком, давно стали ключевыми персонажами произведений автора.
Само слово «фашисты» поначалу кажется странным выбором для названия. Но оно удачно именно тем, что оно неприятно. Фашисты – понятное с детства, признанное всеми зло. Зло в книге существует и как некая потусторонняя хтоническая субстанция, так и, нередко, исходит непосредственно от человека. Причём, даже если персонаж, в целом, адекватен и не сволочь, то окружающая бесовщина непременно или сведёт его с ума, или воспитает в нём подонка. В таких условиях, любая радость, трепет перед неизвестным, всегда ведут к боли, унижению и разочарованию. И нет никакой «особой» доброй русской души, в особенности на дне жизни. Есть только покорность судьбе, полное безучастное смирение перед происходящим.
Есть большой соблазн обвинить Кирилла Рябова в пессимизме, но обманывать себя не хочется: живу вчера, сегодня, завтра и чувствую себя точно так же.
Квинтэссенция всего вышеописанного – это повесть «Человеку плохо», закрывающая сборник. Здесь общая концепция становится прозрачной как слеза. Но, на мой вкус, повесть удалась автору не так здорово, как небольшие рассказы. В крупной форме Рябов опасается «стоять на месте» и очень спешит развить мысль, попутно злоупотребляя односложными диалогами и ненормативной лексикой. Может это и не плохо, но выбирая из двух форм, я всегда предпочту его рассказ.
У Кирилла Рябова всегда замечательные истории. Пишет он на стыке отечественного бытового кошмара и комического абсурда. До «777» я читал у него лишь рассказы. Великолепные, стоит отметить. И вот, крупная форма. Пусть сюжет кажется простым, тем не менее, я ничего подобного с ходу не припоминаю, ни в литературе, ни в кино. А завязка-то что надо!
Жизнь Хлебникова – главного героя, достаточно убогая. Взрослел в лихие 90-е, в нулевых попал в криминальную банду, сейчас, за мелкий прайс, жарит котлеты в забегаловке «Повелитель гамбургеров». Кажется, что жизнь закончилась, так и не начавшись. Какое-то странное, никому не нужное, существование. И вдруг деньги! Много. Манна небесная. И жизнь налаживается. Или нет? Крупные суммы денег – это всегда проверка. Особенно для такого инфантильного персонажа, коим является Хлебников. Ему они вряд ли принесут удачу. Разве только приключения.
Что мне нравится в прозе Рябова, так это то, как незатейливо и по-житейски он разгоняет сюжет, чтобы потом отрезвить уморительным панчлайном, или серией таковых, которые тут же откладываются где-то на подкорке. Кажется, что это связывает тебя с персонажем ещё крепче. Парадокс, но больше почему-то хочется сопереживать таким вот потешным аутсайдерам.
Определённо, это не возвышенная литература. А было ли что-то возвышенное в нашей жизни, за последние, скажем, лет 30? Ненавистный быт, невозможность критически изменить свою жизнь, ментовский беспредел, бандитизм, повсеместное унижение слабых, в том числе власть имущими. И, конечно, алчность. Невооружённым глазом виден проводной мотив романа: деньги – это зло, но зло необходимое.
В аннотацию для звучности впихнули имена Камю, Хармса, Балабанова и Гая Ричи. Раздражают, если честно, эти неуместные и откровенно притянутые за уши, сравнения. Эти четверо слишком уж разные. И вряд ли проза Кирилла Рябова близка к творчеству хотя бы одного из них. Но раз уж там есть Балабанов, то прочитав «777», можно вспомнить, быть может, самую известную балабановскую цитату, и сделать вывод, что сила безусловно не в правде, но и, конечно, не в деньгах.
#каникулы_2023 (3. Книга автора, родившегося летом. Сегодня, между прочим)
Рассказ Кирилла Рябова сочетает в себе всё, что я люблю в современной литературе: вся человеческая жизнь, неприкрытая суть, без видимых потерь и с сомнительной лёгкостью, переносится на бумагу. Автор плавно двигает читателя по сюжету, модель «завязка-кульминация-развязка» сильно размыта либо отсутствует за ненадобностью. Иногда подобная манера рассказа может попросту убаюкать и тогда на первый план выходит короткий, до неприличия смешной, твист, заставляющий читателя остановиться и перечитать увиденное снова и снова, дабы убедить себя в том, что всё это не приснилось, не показалось. Убаюкать может и некоторая будничность читаемого. Кажется, что если с тобой такое и не происходило, то с парнем напротив уж наверняка было что-то подобное, но когда всё это перерастает в мини-вакханалию, приправленную фирменной русской хтонью, тогда у читателя открывается второе дыхание. Для меня Рябов – это золотая середина, между условным вялотекущим, вязким, а местами и откровенно скучным Достоевским и условным дерзким панком-психопатом Сорокиным, чьи сюжетные повороты не только разряжают обстановку, но и полностью меняют восприятие картины.
В «Висельниках» это всё тот же Рябов – мастер современной трагикомедии, который покорил нас своими ранними сборниками Сжигатель трупов и Клей, опытный автор, настоящий дьявол в деталях, брезгующий сантиментами, который, кажется, совсем не собирается как-либо менять модель своего рассказа, и меня, как его читателя, это не может не радовать.
