Сью Таунсенд цитаты из книг - страница 2

Адриан, за тобой хоть в рай, хоть в ад, но чтобы в Скегнесс? Уволь, любимый.

А еще сегодня день рождения Шекспира. Когда-нибудь и мое имя прогремит на весь мир, как имя нашего великого поэта. Я уже ступил на писательскую стезю и кое-чего добился: получил два отказа с Би-би-си.

Пока я плелся к двери, держась за замороженную челюсть, он успел еще одну подлянку подложить. Нанес удар в спину.
– Часто, – говорит, – вижу, как ты из школы возвращаешься. Сколько уже “Марсов” слопал, а-а? К тридцати годам без зубов останешься, малец, помяни мое слово.
С этих пор клянусь ходить из школы другой дорогой. Фиг он меня увидит.

— <...> К дьяволу все — буду сидеть дома до самой смерти.

— И чем будешь заниматься?

— Ничем. Просто лежать в постели. А теперь — поставь поднос с завтраком, задерни эти чертовы шторы и ступай, ладно?

Но что толку говорить о любви с женщиной семидесяти шести лет, которая это слово считает ругательством.

Жизнь слишком сложна, чтобы проживать ее в одиночестве.

Стоит уделять основное внимание мелочам жизни, миссис Сорокинс. Ведь с более глобальными вещами мы ничего поделать не можем.

Твоя проблема в том, что ты хочешь все время быть счастливой.

— Могу начать день коммунистом, пообедать социалистом и лечь спать консерватором, сэр, — ответил Джек.

Книжный пролетариат нравился Дэвиду гораздо больше, чем реальный, который его ужасал, и он содрогался, заслышав на улице громкие и грубые рабочие голоса. Не то чтобы Дэвид всех их ненавидел — иных он даже приглашал на вечеринки, — но он мечтал о временах, когда в каждой пролетарской кухне страны будет лежать терка для сыра пармезан.