Майкл Каннингем цитаты из книг

Книга, которая снится автору, всегда лучше той, которую он способен перенести на бумагу.

Многие годы, на самом деле большую часть своей сознательной жизни, я осторожно скользила над подземными водами скуки и отчаянья, от которых меня отделял лишь тонкий слой воображения. Остановись я слишком надолго, поддайся желанию передохнуть, я бы провалилась. Поэтому я делала сережки, ходила в клубы и кино, перекрашивала волосы.

— Разве можно было представить, что будешь жить в пустыне?
— Разве можно представить, что вообще будешь где-то жить? — отозвался я.

— Потому что хочу жить свою жизнь, — ответил он.
А когда я спросила, чем, по его мнению, он занят в данный момент, он ответил:
— Жду отмененного рейса.

It is more than the sum of her intellect and her emotions, more than the sum of her experiences, though it runs like veins of brilliant metal through all three. It is an inner faculty that recognizes the animating mysteries of the world because it is made of the same substance, and when she is very fortunate she is able to write directly through that faculty.

Мы отказываемся от вечеринок; бросаем наши семьи ради одинокой жизни в Канаде; мы пишем книги, не способные изменить мир, несмотря на наш дар и непрекращающиеся усилия, несмотря на наши самые смелые ожидания. Мы живем свою жизнь, делаем то, что делаем, а потом спим – все довольно просто на самом деле...
... И тем не менее мы любим этот город, это утро; мы – постоянно – надеемся на лучшее.

Ей удивительно приятно выполнять распоряжения дочери. Может быть, вот так и начинается наш уход из этого мира - мы вверяем себя заботам повзрослевшей дочери, растворяемся в комфорте квартиры.

Насколько больше места занимают живые по сравнению с мёртвыми, думает Вирджиния. Жестикуляция, движение, смерть выявляет наши подлинные размеры, и они удивительно скромны.

Почему она вышла за него замуж? По любви; из чувства вины; от страха одиночества; из патриотизма. Просто он был слишком трогателен, слишком добр, слишком простодушен, слишком приятно пах. И потом, он столько всего перенёс. И он хотел её.

Наша единственная, хотя и весьма сомнительная, возможность счастья - в безусловном приветствии перемен.