Борис Викторович Савинков рецензии на книги
К моменту выхода этой повести в свет, Борис Савинков был политически мёртв. Из белого движения его фактически исключили, третьим же силам, действовавшим в том числе и за рубежом, он оставался неинтересен. Его личная война с коммунистами была безоговорочно проиграна. «Конь вороной» – летопись этого болезненного поражения. Текст наследует форму и мотивы предыдущей повести автора – «Конь бледный». Снова дневник. Снова литературное альтер-эго Савинкова – Жорж. Снова бесконечные размышления о природе человека и, конечно, снова отовсюду слышится леденящее дыхание смерти.
Повествование лежит в контексте Гражданской войны в России и ведётся от лица руководителя небольшой подпольной шайки «бандитов». «Бандитами» назывались отдельные нерегулярные вооружённые группы, которыми в своё время побрезговали белогвардейцы, т.н. «зелёные», воюющие и против Колчака, и против Троцкого. Воюющие против – это понятно, и даже очень, но воюющие во имя чего – вот главный вопрос.
Как показалось лично мне – протагонист воюет вовсе не во имя чего-то, а скорее по инерции. Когда изо дня в день твоей единственной работой оставался кровавый террор, выскочить из этого водоворота сухим, не испачкавшись алой краской, невозможно. Если это и не свело его с ума, то банально вошло в привычку. И все эти, кажущиеся обоснованными приказы «расстрелять», или «повесить», отдаются Жоржем скорее механически, едва ли не от скуки. Едва ли не от скуки банда «зелёных» заживо сжигает коммуниста-провокатора. Едва ли не от скуки, нахрапом, группой в 30 человек, берёт город Ржев, вырезав под корень всех местных коммунистов… Герои этой книги безнадёжно отравлены кровью. Зло для них вошло в привычку, стало банальностью и отныне носит исключительно рутинный характер. Любая чудовищность может быть легко ими оправдана, и, кажется, что в мире больше не осталось ничего такого, сверхъестественного, что смогло бы вновь шокировать их, тронуть их душу. Движение по инерции – привычка, тем и опасно, что не подразумевает остановок. Единственно возможная остановка для них – конечная, смерть.
Актуальности тексту, увы, не занимать – он останется в летах. Судьба России в трёх цитатах повести:
О некомпетентности и жадности власти – «Мне все равно, кто именно “обогащается”, то есть ворует, – царский чиновник или “сознательный коммунист”: ведь не единым хлебом жив человек. Мне все равно, чья именно власть владеет страной, – Лубянки или Охранного Отделения: ведь кто сеет плохо, плохо и жнет… Что изменилось? Изменились только слова. Разве для суеты поднимают меч?»
О сытых москвичах, которым надоела голодная, воюющая Россия – «Люди, как люди, и живут по-людски. В рулетку играют, ликеры заграничные пьют, девиц на Роль-Ройсах возят. Одним словом. Кузнецкий мост. Выйдешь, часика этак, в четыре, – дым коромыслом: рысаки, содкомы, нэпманы, комиссары… Ни дать, ни взять, как до войны, при царе.»
О позднем зажигании и раскаянии – «…Мчится поезд. “Товарищ, ей, не трусь! Пальнем-ка пулей в святую Русь!..” Пальнули. И, раненая, бьется Россия. Пальнули не только они, пальнули и мы. Пальнули все, у кого была винтовка в руках. Кто за Россию? Кто против? Мы?.. Они?.. И мы и они?..»
Борис Савинков – виднейшая политическая фигура начала прошлого столетия, революционер, террорист, руководитель Боевой организации партии эсеров. «Конь бледный» – литературная проба пера Савинкова, повествующая о подготовке покушения и убийстве московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича Романова. Убийство дяди императора Николая II – это зеркальный ответ на жестокий разгон мирного шествия рабочих к Зимнему дворцу 9 января 1905 года – событие, вошедшее в отечественную историю как «кровавое воскресенье». Именно московский генерал-губернатор был ответственным за инициацию январской резни, положившей начало первой русской революции.
Повесть исполнена в форме дневниковых записей, где зафиксированы ежедневные события, происходившие с участниками подпольной группы в процессе подготовки теракта. О большом литературном таланте Савинкова говорить не приходится – он использует достаточно простые сюжетные ходы, работающие по принципу «что вижу – то пишу» и перенасыщает повествование примитивными диалогами. К плюсам можно отнести интересный исторический материал и увлекающие размышления о психологии убийцы.
С точки зрения взгляда в прошлое, личность Савинкова мне невероятно интересна, и в чём-то даже симпатична – я склонен романтизировать его ремесло. Но сейчас приходится говорить о его литературном альтер-эго, главном герое «Коня бледного» – Жорже, чьи поступки и мысли вызвали у меня почти мгновенное отторжение. Жорж видится мне ницшеанским сверхчеловеком, машиной, запрограммированной на убийство, одержимым мизантропом, готовым вымостить дорогу к своей заветной цели трупами невиновных: врагов, соратников, случайных свидетелей. Ни ответственности, ни вины за собой он не чувствует. Всё, чего он касается, умирает навсегда. Очевидно, Жорж и есть тот самый всадник бледного коня, имя которому – Смерть.
В противовес Жоржу выступает персонаж по имени Ваня (прототип – Иван Каляев) – член партии с-р, непосредственный исполнитель убийства великого князя. Будучи человеком верующим, Ваня пытается если не примирить террор с верой в заповеди Христа, то хотя бы держать баланс – оставаться честным с самим собой. Как и Жорж, Ваня понимает, что во имя высшей цели – революции, убийство генерал-губернатора необходимо, однако не все средства хороши на войне – прикрываясь фантомными истинами, оголтело нестись к финальной точке по трупам – это путь Смердякова из великого романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы», это убийство ради убийства. Это ложный путь.
Само-собой, этот текст стал для Савинкова т.н. палкой в колёсах его политической карьеры. В партии образ сомневающегося террориста, говорящего о греховности насильственной смерти и взывающего к критическому мышлению, не оценили – там нужны послушные исполнители – смердяковы. Но для самого автора эта повесть была очень важна. Как мне кажется, литература стала для Савинкова своего рода отдушиной, возможностью отрезвиться от крови, свернуть с кривой дорожки судьбы маньяка, или же просто – поспорить с самим собой, исповедаться.
