Иван Бунин цитаты из книг - страница 5

Один раз, когда два меньших Толстых ехали на перезкзаменовку, Лев Николаевич вышел к ним и сказал: "Пожалуйста, знайте, что вы мне доставите самое большое удовольствие, если оба провалитесь". Они не преминули доставить ему это удовольствие. А Софья Андреевна с раздражением говорила: "Господи, посмотришь, у самых обыкновенных людей дети и талантливы, и умны, и учатся. А мой-то гений каких народил!"

Спросить кого-нибудь: что же наконец будет на том свете что-нибудь или нет? Райские яблочки и черти в неугасимом пламени, конечно, вздор... Но ведь вздор и полное исчезновение. Зачем родился? Зачем рос, любил, страдал, восхищался? Зачем так жадно думал о боге, о смерти, о жизни?

Действительно тишина и прескверная, черт ее дери, тишина! Вроде высыхающего пруда. Издали - хоть картину пиши. А подойди - затхлостью понесет, ибо воды-то в нем на вершок, а тины - на две сажени, и караси все подохли... Дно-то, действительно, золотое, только до него сам черт не докопается!

Людей вообще тянет к убийству женщины гораздо больше, чем к убийству мужчины. Наши чувственные восприятия никогда но бывают так внимательны к телу мужчины, как к телу женщины, низкому существу того пола, который родит всех нас, отдаваясь с истинным сладострастием только грубым и сильным самцам...

А зачем все делается на свете? Разве мы понимаем что-нибудь в наших поступках?

Похоже было на то, что ей ничто не нужно: ни цветы, ни книги, ни обеды, ни театры, ни ужины за городом....

- Таких, как я, мало, не был я ишаком, не был собакой, - за что ж мне быть обезьяной? За что мне быть старым?

Я бормочу: - "Ну будет, будет, Бог с тобой!" - спрашиваю: - "Родня, верно, покойник-то?" А старуха хочет передохнуть, одолеть слезы и наконец с трудом выговаривает: - Нет... Чужой... Завидую...

Впрочем, почта русская кончилась ужа давно, еще летом 17 года: с тех самых пор, как у нас впервые, на европейский лад, появился " министр почт и телеграфов". Тогда же появился впервые и "министр труда" - и тогда же вся Россия бросила работать.

Долго ли пролежал, - глядь, уж везде беспорядок. А умри - и всё прахом пойдёт.