Федор Достоевский цитаты из книг - страница 21

Трус тот, кто боится и бежит; а кто боится и не бежит, тот еще не трус

Небо было такое звездное, такое светлое небо, что взглянув на него, невольно нужно было спросить себя неужели же могут жить под таким небом разные сердитые и капризные люди?

Я сатана, и ничто человеческое мне не чуждо.

- ...Так вы такую-то красоту цените? — обратилась она вдруг к князю.
- Да... такую... — отвечал князь с некоторым усилием.
- То есть именно такую?
- Именно такую.
- За что?
- В этом лице... страдания много... — проговорил князь, как бы невольно, как бы сам с собою говоря, а не на вопрос отвечая.

Этого никогда еще не случалось, да, сверх того, с этим господином во все последнее время мы были в самых чуждых и в самых натянутых отношениях. Он явно не скрывал своего ко мне пренебрежения, даже старался не скрывать; а я - я имел свои особенные причины его не жаловать. Одним словом, я его ненавидел.

Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье.

Она и не ждала, что сыщет когда-нибудь таких людей, что найдет столько любви к себе, и я с радостию видел, что озлобленное сердце размягчилось и душа отворилась для нас всех.

Великодушное сердце может полюбить из жалости...

Высшая и самая резкая характеристическая черта нашего народа - это чувство справедливости и жажда ее.

Как прочел - я, брат, чуть порядочным человеком не сделался! Чуть было; да только пораздумал и предпочел лучше остаться непорядочным человеком. Так-то...