Даша Стрельцова

«Житейская проза, что лучше любого кино»

Сердце забилось чуть чаще, когда я взялся за прочтение рассказов Даши Стрельцовой под общим названием «Неслучившееся». Забилось от предвкушения, от ожидания того, что меня ждёт нечто особенное (абсолютно нормальное ощущение в случае с издательством «Чтиво»). «Неслучившееся» - это не просто сборник меланхоличных и трогательных рассказов, это ещё и фрагменты жизненной мозаики, что складываются воедино за нашими окнами, пока мы курим на балконе или завариваем чай на кухне. «В жизни так мало сюжета и так много важных мелочей…» Остановись и посмотри.
Образы, которые создаёт Даша, какие-то очень тёплые, знакомые, оттого близкие. В них можно узнать друзей или самих себя. Взять хотя бы парнишку из рассказа «Шестичасовой скорый», который рассматривает людей в зале ожидания - бабушка с маленьким мальчиком, девушка в солнцезащитных очках… Мы не знаем кто он, откуда и куда направляется. Но это и не важно. Важен лишь момент - вокзал, сонные лица, чай с лимоном, поезд, что наконец-то тронулся.
«Все вокруг шевелились в этом странном ритме: текучая неподвижность прерывалась резко, но ненадолго, чтобы снова заключить тело в защитную оболочку транса или полусна».
Проза Даши подкупает ещё и тем, что в ней отсутствуют клише в виде сопливых хэппи-эндов. Зато хватает жизненных драм и открытых финалов. И, конечно, в ней есть недюжинный талант и красота - как будто еле уловимая, но в то же время почти осязаемая.
«Машина ехала по Москве. Вячеслав сидел рядом с водителем, Женя - сзади, бережно положив руку на голову спящего Славы. Женя смотрела в окно. Ей вдруг почудилось, что она любит этот большой город. Ночь, огни, мигающие жёлтым светофоры так ему к лицу. Пятница. Возле клубов курит нарядная молодёжь. В приоткрытое окно залетают запахи - что-то из ресторанов, и зелень майских деревьев, и влажный асфальт».
Судьбы персонажей могут порой причудливо, фантастическим образом переплетаться. Например, в рассказе «Человек-приёмник» девушка улавливает частоты других людей, читает их мысли. И таким образом обретает дружбу. Это напоминает о том, что важны не только мелочи, но и единение людей, особенно в тёмные времена.
«Я переживала за них за всех, радовалась вместе с ними, боялась и грустила, я даже не нашла в себе ни капли осуждения к тому парню, который угнал машину, такой он был растерянный и потерянный, это было его первое в жизни преступление, и он уже понимал, что дальше всё пойдёт по наклонной, и как бы смотрел на себя со стороны, удивляясь и сокрушаясь. Я просто не могла его осуждать. Я была внутри его головы, я была внутри всех этих людей, я слышала их мысли. Неужели эти мысли придумала я сама? Откуда они во мне взялись? К вечеру субботы, когда я полулежала в кресле и смотрела на летние сумерки за окном, меня охватили сомнения. Не может быть такого, что я их придумала. Не может быть, чтобы их не существовало. Они слишком живые. Они настоящие».
Есть и такие рассказы, что задевают самые тонкие, чувствительные струны - «Каникулы (Ничего не поделаешь)» и «Одновременно», так как позволяют перевести фокус на своё собственное прошлое. Один напоминает о беззаботном детстве в деревне, где в тени орехового дерева я читал сказки строгому прадеду. Другой же - о юности, полной впечатлений, о концертах, где оставлял все силы и частичку себя, о тоске, когда с некоторых мероприятий приходилось уходить раньше, чтобы успеть на электричку.
«Музыканты на сцене играют, неистовые, нездешние, будто отпущенные на время из другого мира. Красивая босоногая солистка прижимается губами к микрофону. Дым в воздухе, в цветных лучах. В толпе у сцены танцует девушка. Она одна здесь, она очень любит танцевать, она закрывает глаза на несколько секунд, вспоминает, что платье короткое, оправляет подол – и, не прекращая, танцует. Песня заканчивается, сменяется аплодисментами и радостными криками. Что-то говорит со сцены солистка, смеётся ласково и снова начинает петь, и снова гитара, барабаны, синтезатор, а девушка танцует. И даже подпевает. Её волосы расплелись, заколка упала на пол, но никто не замечает, даже она сама».
«Неслучившееся» - это, с одной стороны, лёгкое, размеренное чтиво, но с другой оно настолько изобилует яркими героями, что они стоят перед глазами, вгрызаются в память. И могут внезапно возникать и будоражить снова. Это и есть литература. Это и есть искусство, сотканное из эмоций.

Рецензия на книгу Даши Стрельцовой "Неслучившееся", вышедшею в издательстве Чтиво (Санкт-Петербург).

В последнее время на просторах отечественной изящной словесности произошла стремительная, массовая экспансия женского племени. Я не любитель делить литературу по половому признаку, но всё же факт остаётся фактом. Современный автор лучшей половины человечества, казалось бы, обречен: всё гениальное сказано, все формы найдены, и вообще, что можно написать после Петрушевской, Рубиной, Улицкой, ну и, скажем, Токаревой?
Примеров другой, – дамской, – удачной современной писательской биографии не знаю.
Читаю книгу Даши Стрельцовой "Неслучившееся". Первое впечатление: оптимистическое повторение одной и той же, на первый взгляд, очень глубокой мысли на тему "Что есть человек?". Мысль эта настойчиво челночит между замыслом автора и его воплощением, иногда не попадая в такт. При внимательном чтении с сюжетной логикой и мотивировкой событий там не всё в порядке. Видимо, в этой концептуальной связи был тонкий смысл, но он от меня укрылся.
Подкупают красочные, непритязательно лёгкие литературные гирлянды, но присмотришься-вчитаешься, а они прошлогодние; и начинаешь с раздражением понимать, что это уже видел-читал (см. выше). Декоративная эпоха в искусстве, – в литературе, в том числе, – к счастью заканчивается: декорировать под грандов скоро будет нечего. Характеров в тексте я не приметил – одна лирическая стилизация. Во всяком случае, они показаны скупо и клешированно. Да, в жанре рассказа это довольно-таки трудно показать, но малая форма не освобождает писателя от большого содержания.
Думаю, нужно писать вещи небывалые, совершать лингвистические и стилистические открытия, и чтобы с героем происходили неслыханности (как у Иннера, например).

О хорошем; и его немало. Автор не забывает об одном из главных правил письма: никогда не рассказывай того, что можешь показать. Хороши реальные детали: с расточительным многообразием Стрельцова описывает быт и интерьер, фиксируя изысканную сложность простых вещей.
"Калитка. Такая же наощупь. Так же шуршит по нескошенной примятой траве, открываясь. Лика медленно прошла по саду к крыльцу, над которым горел фонарь. На веранде бормотало радио. Вечерний запах земли, влажной и нагретой за день, смешивался с запахом гречневой каши". Я даже не подозревал, что можно составлять такие сложные художественные конструкции из столь примитивных лингвистических элементов. Замечательно. Мир существует, чтобы войти в наши книги.

Все рассказы наполнены необъяснимым, на первый взгляд, подтекстом, где помимо любви к человеку, есть место страху и сомнению. Даша смогла найти в смешном нелепом, бессмысленном и некрасивом крупицы подлинности. Это невероятно важный акцент в современной литературе. Слова, смыслы, вымыслы. Эффект необыкновенного в обыкновенном. Автору бывает достаточно нескольких предложений – и вот оно, воплощение скоротечности бытия. Безупречно ровная и мелодичная по технике и безнадёжно печальная по колориту и тону проза (забудем на время об Улицкой).
Несомненно, самый мощный рассказ сборника "Каникулы. (Ничего не поделаешь)".
Хитро и любовно приготовленная автором фабула, словно нить Ариадны опутала вошедшего в лабиринт сюжета читателя. Мы уверенно перемещаемся в пространстве текста, но внезапная перемена тона заставляет сосредоточится.
"Однажды она поняла, что умирает. Агонизирует. И нужно спасаться. В квартире, в затхлом запахе, в пустом холодильнике, в смятой, мучительно бессонной постели, в пыльных вещах, в отключенном за неуплату интернете, в грязных чашках, в закрытых шторах, в этой футболке, которую она не снимала уже неделю — во всём была её гибель, горечь ядовитая".
Героиня неустойчиво стоит в центре своих заблуждений (мировоззрений) в результате несчастного случая. Автор сумела показать, что жалость к Лике неуместна, ибо она предполагает надежду, которой у неё не было. Во всяком случае, в этом контексте. Всё в этой жизни должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы был он грустен и растерян. Иногда бывает так: чем хуже жизнь, тем она гармоничнее.

Формула хорошей литературы на самом деле удивительно проста, от которой ровно две дороги: одна туда, где "хуже воровства", вторая – к гениальности. Повторяю, это решать читателю. Однако, услышит ли пение соловья человек. привыкший к грохоту барабана?
В писательском деле давно замечена такая тенденция – чем сильнее ты стараешься быть простым и ясным, тем глубже проявляется сложность русского языка. У Даши Стрельцовой это наверняка получилось.

Более-менее понятно, как оценивать роман или рассказ. Это, как правило, произведения сюжетные и после прочтения становится ясно, интересная вышла история или нет; привлекательные ли герои, сильный ли конфликт, актуальная ли проблематика. Чисто интуитивно понимаешь, что в истории хорошо, а что не докрутили.

А с бессюжетной прозой что? Как её оценивать?

Совершенно не имею представления. Потому и рассказы Чехова никогда не трогаю, не берусь их оценивать. Вот и с Дашей Стрельцовой та же история. После первого прочтения «Неслучившегося» меня не покидало ощущение, что я слишком глупый, чтобы понять суть.

Простенькие зарисовки, по-чеховски лишённые экспозиции и кульминации как таковой, безо всякой языковой вычурности и обилия метафор. Больше всего рассказы Даши похожи не на самостоятельные произведения, а на крохотные эпизоды, подслушанные и подсмотренные в чужих ненаписанных романах.

Мне пришлось прочесть книгу от начала до конца трижды, прежде чем я смог уловить лейтмотив. Не смотря на то, что у каждого из семи рассказов разные герои, разный тип повествования, даже разная структура и атмосфера, каждый из них по своей сути говорит об одиночестве.

Причём все они подходят к теме с разных сторон, смотрят с разных ракурсов и захватывают разные кусочки. Благодаря чему тема и раскрывается наиболее полно, со всех доступных автору сторон.

Когда я двигался от одного рассказа к другому, я всё ждал, что в конечном итоге все эти миниатюры соединяться в единую нить сюжета, и в каком-то смысле это произошло в предпоследнем рассказе «Человек-приёмник».

Рассказы «Неслучившегося» работают даже без нити сюжета, без пресловутого обязательного конфликта, без крепких проработанных до субатомов героев. А всё потому, что ключ к бессюжетной прозе – искренность автора.

Истории Даши Стрельцовой пропитаны теми эмоциями, которые её волновали при написании. Это роднит прозу автора с поэзией, когда произведение рождается от одного лишь порыва души. Потому и к «Неслучившемуся» проникаешься всем сердцем, хандришь с его героями, чувствуешь их неловкость.

Так что же такое «Неслучившееся»?

Это сборник из семи искренних историй. Это яркий пример того, что художественная литература это не только про сюжет и конфликт. Это своего рода набор экспериментов молодого автора, в котором каждый рассказ играет по своим правилам.

«Неслучившееся» – это история фрагментов, выхваченных из потока чужих историй, начало и финал которых остаются для нас за кадром. Потому что они пока ещё не случились.