Петер Хандке

Заключительная повесть из сборника творчества Петера Хандке «Нет желаний – нет счастья» заметно отличается от своих предшественниц. Да, автор вновь исследует психику человека, влияющие на неё внешние факторы, ищет возможность им противостоять. Разница в том, что субъектом исследований здесь выступает не вымышленный персонаж, а родная мать автора, покончившая жизнь самоубийством.

Нельзя назвать это художественным произведением. Это смесь биографии и эссе о роли и месте женщины в Европе, в первой половине XX века. Написано очень эмоционально. Хандке признаётся, что этот небольшой текст писался в качестве защитного механизма, чтобы окончательно не захиреть от ужаса, с которым пришлось столкнуться. Эдакая сублимация после пережитой им тяжелейшей трагедии.

Судьба матери Петера Хандке была незавидной. Нищее и бесправное детство в австрийской деревушке. Бесконечные лишения со стороны родителей спровоцировали ранний побег из дома. Взрослеть, получать профессию и путёвку в жизнь приходилось самостоятельно. Тогдашнюю судьбу женщин описывали так: «устала-сильно устала-больна-тяжело больна-умерла». Вскоре в жизнь безжалостно ворвалась история: обведённое «да» в бюллетене, аншлюс, речь Гитлера на площади. Отец Петера Хандке был фашистом, отчим – тоже.

«Нет желаний – нет счастья» – это, в первую очередь, не про Хандке-писателя, а про Хандке-человека. В повесть он вставляет целые фрагменты, определяющие свой подход к сочинительству художественных текстов, объясняя почему он уделяет так много внимания мелким деталям и незначительным образам:

«Вообще в моих воспоминаниях встречается больше вещей, чем людей: танцующий волчок на пустынной улице среди развалин, овсяные хлопья в чайной ложке, серая каша, которую нам раздавали в жестяной миске с русским штампом, – а от людей остались в памяти только детали: волосы, щёки, узловатые шрамы на пальцах; у матери ещё с детства на указательном пальце был рубец, и за этот бугорок я крепко держался, когда шагал с ней рядом.»

Я понимаю, почему эту повесть, наряду со «Страхом вратаря» и «Коротким письмом» включили в советский сборник 1980-го года. Если первая и вторая – это демонстрация силы таланта и оригинального подхода к творчеству, то третья – это его авторская интерпретация, неприкрытая нагота, исповедь. Важнейшая точка на карте жизни писателя Петера Хандке.

Ещё одна повесть Петера Хандке, которую хочется обдумывать долго. Мне понравилась скорая завязка с тем самым коротким письмом из названия, которое предшествует долгому прощанию: «Я в Нью-Йорке. Не советую искать меня, это может плохо закончиться». Содержание этого странного письма одновременно говорит о многом и не говорит ничего, но в качестве приглашения автором к дальнейшему вязкому сюжету повести, смотрится отлично. Сразу вспомнились первые слова бессмертного кинофильма «Криминальное чтиво» – «Forget it. It's too risky». Всего одна неясная, вырванная из контекста фраза, и ты уже полностью вовлечён в процесс.

Сюжет здесь, как и в первом произведении печатного сборника «Повести», размыт и вторичен. Есть мужчина и есть женщина – его бывшая жена, которая написала ему то самое злосчастное письмо, лишь подогревающее его желание играть в «кошки-мышки», гоняться друг за другом по Соединённым штатам, искать оставленные условные знаки. Америка, на мой взгляд, выбрана не случайно, всё-таки тянется за этой страной шлейф вечной суматохи, круглосуточного движения, скоротечности времени. Эта среда словно противопоставляется внутреннему состоянию главного героя. Он закостенел, засох, безнадёжно замёрз и, кажется, даже «страна возможностей» не способна его оживить. Это размеренное путешествие из штата в штат, из отеля в отель, сопровождаемое поисками сбежавшей жены, постепенно превращается в полный душевных терзаний трип, ведущий прямиком на самое дно собственного «я».

Как жить в мире, где даже в детских мультфильмах кто-то погибает?

Ностальгировать по счастливым денькам, или принять себя сегодняшнего?

Можно ли трактовать свою жизнь через книги/музыку/поп-культуру, или искать своё отражение в других людях?

Продолжать разжигать в себе нездоровый эгоизм, или встать на путь альтруизма?

Потребительская беспечность, или внешняя красота природы?

Бесследно кануть в лету, или коротко остаться в памяти хотя бы чужого человека?

Это я веду бесконечную погоню, или охота ведётся уже на меня?

Всё происходящее – сон, или моя жизнь?

В своих произведениях Хандке решительно отбрасывает устоявшиеся формы восприятия. Общую композицию повести он собирает из незначительных образов, деталей, звуков – того, что в сегодняшнем бешеном ритме жизни, увы, часто упускается человеческим глазом, ухом… или чем там ещё человек может воспринимать. В «Страхе вратаря» он даже зарисовал несколько предложений повести картинками. Это было необычно и нагло. Вряд ли таким образом у него получается упростить написанное – не стоит такая задача, скорее так он заставляет читателя подключить какие-то новые чувства к восприятию своего текста. В меня он попал однозначно. Во-первых, мне интересен его подход к творчеству, как будто бы кинематографический, но в литературе, на мой взгляд, строго новаторский. Во-вторых, его произведения построены так, что их хочется анализировать и додумывать. Затем, при желании, через призму полученного результата можно оглянуться и на свой собственный жизненный путь.

Не хотелось бы скатываться в пошлость, но, для меня, творчество Хандке, кажется, попадает под то самое странное определение – «книги, способные изменить жизнь».

Нередко полевые футболисты признаются, что вратарь – это пол команды, слишком уж сильно зависит общий успех в матче от удачности его действий на поле.

Главный герой этой небольшой повести – Йозеф Блох, некогда известный голкипер немецкой футбольной команды, чемпион местной лиги, обладатель кубка страны. Он привык быть в авангарде, в свете софитов, но прямо сейчас о нём забыли абсолютно все. Карьерный успех, да и жизненный пик остались далеко позади. Остаётся только слоняться невидимкой по улицам, тратить оставшиеся деньги на ненужные вещи, пытаться завязать разговор с незнакомцами и просто ждать, когда его скучная и серая жизнь заиграет прежними красками. Но, бойся своих желаний. Чтобы почувствовать себя вновь живым, Блох решается на убийство, которое ожидаемого эффекта на него не производит. Совершив поступок из ряда вон – убив, Йозеф Блох не становится героем вновь. Это всё тот же «герой», который сейчас годится лишь на то, чтобы первым вовремя подхватить падающую лопату, или, например, участвовать в поисках пропавшего украшения, даже после того, как его уже нашли. Никак не от раскаяния о совершённом, скорее от внутреннего осознания того, что жизнь его не изменилась, Блох деградирует психически и физически. От мёртвой тишины за окном его долго и бурно рвёт, а окружающие предметы и действия малознакомых людей начинают казаться знаками и инструкциями.

Не могу сказать, что повесть бессюжетна. Да, многократно подчёркивается, что в жизни Блоха ничего толком не происходит, делается это для того, чтобы читатель яснее трактовал психическое состояние персонажа. Нахождение на обочине жизни чётко показано минимумом диалогов. Сделан сильный крен в сторону внутреннего монолога главного героя, который расскажет нам, что, в общем он, разумеется, не раскаивается о содеянном… да, послеживает за расследованием совершённого им убийства, но не с целью избежать наказания, или скрыться, а скорее наоборот, с целью быть пойманным, и, быть может, вновь ворваться на первые полосы газет с громкими заголовками. Вернуть свою минуту славы.

Оттолкнуть от повести может язык Петера Хандке. Поначалу он подчёркнуто сухой, состоящий из коротких законченных фактов, хоть и стоящих рядом друг с другом в предложении, но разрозненных. Как будто это один общий альбом с фотографиями, на которых запечатлены совсем разные события. Затем, с развитием сюжета, язык повести деградирует вместе с персонажем, становится более рваным, кричащим читателю и о нарастающей паранойе Блоха, и том, что Йозеф Блох начинает постепенно сдаваться. Он перешёл последнюю черту – убил человека, ничего в его жизни не поменялось, он всё так же не нужен никому, что дальше? А ничего. Тогда не за чем и договаривать слова. Хватит и вербальных обрубков, случайного набора каких-нибудь букв.

Очень понравилось в этой повести, то, что Хандке оставляет сюжетные дыры, нарочно недоговаривая. Появляется пища для размышлений читателя. Можно свободно трактовать действия персонажей, даже частично додумать отдельные сцены сюжета. Например, если вспомнить сцену удушения кассирши кинотеатра Блохом: так ли внезапно он начал её душить, как это записано текстом? Для читателя – внезапно, и для жертвы – определённо. Ещё секунду назад они мило беседовали о самолётах, фоном свистел закипевший чайник, а она, вероятно, рассчитывала на долгосрочную перспективу отношений. Для него всё не так однозначно. Скорее всего он задумал убийство недавно, когда познакомился с ней. Быть может решился испытать себя и убить человека совсем давно, когда понял, что жизнь его не так великолепна, как прежде. А может действительно, всё свершилось внезапно. Ведь, в процессе беседы, она так бесцеремонно говорила «словами, принадлежащими только ему», «его словами». А ещё эта навязчивая атмосфера обстановки её квартиры... Всё это сильно его раздражало. И, кажется, этого достаточно, чтобы решиться.

Повесть Петера Хандке "Короткое письмо к долгому прощанию" представляет собой нечто вроде путевого дневника австрийца, мотающегося по разным уголкам Соединённых Штатов Америки, только написанного профессиональным писателем, а не праздным туристом.

Название странным образом отзеркаливает содержание, ведь письмо получилось довольно долгим, а прощание - коротким. Но это, наверное, феномен разницы восприятия сторон, занятых в процессе письма и прощания.

Эти стороны - мужчина-рассказчик и женщина, его жена. Они прошли путь от любви до глубокой ненависти и теперь гоняются друг за другом по всей Америке. Хотя иногда становится непонятно, кто кого преследует в этой погоне. Но, во всяком случае, это женщина шлёт угрожающие письма, а не наоборот.

Однако мужчина занят не столько переживаниями по поводу рухнувшего брака, сколько постоянным мониторингом своего внутреннего состояния. А оно, совершенно очевидно, далеко от нормального. Главный герой ощущает стабильный дискомфорт от того, какой он является личностью и чем занят.

С этой точки зрения метания из одного отеля до другого, от южных пустынь до северных снегов никак не излечивают его от недовольства собой. Хорошо ещё, что он финансово был очень обеспечен и не сталкивался хотя бы с бытовыми неудобствами. Правда ближе к финалу его ограбила банда мексиканских подростков, но до конца произведения денег ему всё равно хватило.

А в финале оказалось, что всё ранее написанное было вообще не важно, не существенно. Повесть кончилась, образно говоря, не взрывом бочки с порохом, а тем, что бикфордов шнур потух. Но это само по себе не плохо, а приём стилистический такой. Наверное.

Лично для меня ценность повести заключается в том, что Хандке сумел определить и описать несколько психозов, которые преследуют людей и отравляют им жизнь. Например, прочную взаимосвязь любви и страха. Для очень многих людей любовь и страх невозможны одна без другого. У Хандке страх в каком-то смысле оплодотворяет любовь, делает её "настоящей".

Ещё одним из психозов у австрийского писателя определено недовольство собой, как живым существом, когда всё, что ты делаешь, кажется тебе искусственным и ненужным. Как мне представляется, это тоже очень широко распространённая беда среди взрослых людей. В целом, психологизма изложения у "Короткого письма..." точно не отнимешь.

Теперь, после прочтения уже двух произведений Петера Хандке, мне гораздо проще принять, что австриец получил Нобелевскую премию по литературе в 2019 году "за влиятельные работы, в которых с лингвистической одарённостью исследуются периферия и своеобразие человеческого существования". На редкость бессмысленный набор слов, но звучит внушительно...

Иногда после прочтения книги, имеющей реноме откровения в литературе, возникает впечатление, что тебя надули. Потому что самостоятельно не удаётся рассмотреть в этом произведении каких-либо признаков значимости или новаторства. Примерно так я чувствовал себя после прочтения короткой повести австрийского писателя Петера Хандке под названием "Страх вратаря перед одиннадцатиметровым".

Завязка сюжета такова - бывший футбольный вратарь подцепил женщину, наутро её задушил и убежал. Хотя это даже не завязка, а это вообще всё произведение.

Оно представляет собой безоценочное описание действий и мыслей, даже самых незначительных, этого самого вратаря - Йозефа Блоха. Очевидно, его после-спортивная жизнь сложилась не очень успешно, потому что мы встречаем его в роли монтёра в рабочей бригаде. Которую, он, правда, уже на первой странице покидает, ради того чтобы бесконечно слоняться по улицам, переходя из кафе в кинотеатры и обратно. Где это возможно он от корки до корки прочитывает все газеты и журналы, никак однако не выказывая своего отношения к прочитанному. Время от времени он даёт удовлетворение своим физическим потребностям: мочится в подворотне, снимает кассиршу кинотеатра, играет в футбол испортившимися фруктами, нарывается на драки.

Бедная кассирша стала очередной иллюстрацией аксиомы, что случайные связи до добра не доводят. Наутро Блох зачем-то её убил. Ну, то есть мы вообще не понимаем по какой причине. Он же не маньяк, у него не было умысла совершить преступление. Его поступок совершенно никак не мотивирован. И, что самое интересное, никак им самим не переживается в эмоциональном аспекте. Он и бежит-то в другой город будто бы нехотя, не торопясь, словно не ощущая внутри себя вины или даже волнения.

В бегах его жизнь не изменяется. Всё то же бессмысленное брожение по улицам и визиты в кафе и на стадион без начала и без конца. Только иногда, в гостинице или в чужом доме, с ним происходит нечто похожее на постепенную потерю разума, когда ему в голову начинают приходить шизофренические мысли. За ходом расследования своего преступления он следит постольку-поскольку, едва ли уделяя этому больше времени, чем поверхностным и беспредметным рассуждениям, занимающим его мозг.

Ни о каком раскаянии или хотя бы просто глубоком переживании совершенного им преступления и речи не идёт. По мере развития сюжета начинает казаться, что у Блоха попросту не все дома, что, может, у него какая-нибудь травма головы была - настолько он пуст и бездушен даже во внутренних монологах. В общем, повесть и кончается ничем. Поймают-не поймают, что Блох собирается делать дальше, в какую сторону жить - ни на один из этих вопросов даже приблизительного ответа нет. Текст просто обрывается.

Единственное, что, как мне кажется, автор говорит читателю (и это предположение лежит на самой поверхности), жизнь без занятия, без содержания не имеет большого смысла и превращает человека в пустую оболочку.