Саулюс Томас Кондротас

Вот оно, первое открытие этого года. Дочитав последнюю страницу, я поняла, что хочу это перечитать. Ни через месяц или год, а прямо сейчас. Остановило меня осознание, что без чтения Библии и какой-то этнографической литературы я вряд ли пойму больше, чем уже поняла. Но я обязательно вернусь к этому роману и тогда поставлю оценку. Пока он для меня загадка. Автор выстраивает очень специфическую реальность на стыке религии, мифологии, каких-то суеверий, традиций и т.п. Это очень завораживает, а иногда по-настоящему пугает. Я думала, что я подготовленный человек, прочитала кучу книг по антропологии, истории, культурологии и знаю, что традиционные обряды только с нашей современной точки зрения кажутся абсурдными, странными иногда жуткими, а на самом деле в них заложен глубокий смысл. И так было надо. И все равно, когда в начале романа я прочитала, как на похороны еще живого человека собралась родня и устроила веселую пьянку-гулянку, я впала в ступор. Человек потом помер, его обмыли, обрядили, усадили за стол (да-да), веселье продолжилось. Похороны состоялись через два месяца. Я до сих пор не знаю, что это: авторское преувеличение или так бывало на самом деле. Но после этого эпизода я перестала искать какую-то логику в романе и разумное объяснение происходящему. Просто погрузилась и поплыла в надежде, что как-нибудь все разъясниться. Но, увы, мало что разъяснилось. В этом романе мне еще копаться и копаться.
Сказать, что эта книга о жизни людей: Криступаса, Пиме, Регины, Косматика или кого-то еще – это слишком мелко, я бы сказала, что она о человеческой душе вообще, о самых ее глубинах, о том, сколько в ней всего и как это все причудливо порой сочетается. А один из главных героев романа – это обезличенное зло, абсолютное, холодное и беспристрастное, которое, так или иначе, присутствует в каждом. Вот такое ощущение, что оно живое и всем рулит. А сама жизнь – это грех, которому нельзя не поддаться и один большой соблазн. Нет милосердия, нет сострадания, нет спасения. Человек человеку – волк. А единственный сочувствующий – Лизан, то ли плод больного воображения, то ли карающий меч, похоронивший все-таки последнего из рода Мейжисов. Может быть, он и есть то самое вездесущее зло…
По атмосфере этот роман похож на Волчьи ночи. Но позаковыристей и пожестче.
#БК_2021 (Книга, в названии которой упоминается одно из 5 органов чувств)