Александр Аузан рецензии на книги

«Если вы хотите сделать что-то в единичном экземпляре и уникальное, обратитесь к русским, если вам необходимо поставить производство на поток, обратитесь к кому-нибудь другому» - неточная цитата из книги, которая отражает экономику русской действительности.

Александр Александрович Аузан человек довольно популярный на ютубе. Именно оттуда я впервые о нем узнал. Если посмотреть последние 10 интервью Аузана (а их гораздо больше), то все, что написано в книге, вы сможете услышать своими ушами и узреть своими глазами. Книга в этом смысле не дает ничего нового, но лично для меня важно было «пощупать текст», чтобы закрепить главные идеи Александра Александровича.

Если коротко, то декан экономического факультета МГУ пытается развить новое направление в экономке, пытаясь объяснить экономические процессы сквозь призму культуры. Институты, экономика и культура взаимосвязаны, влияют друг на друга, и именно в культуре во многом кроется развитие экономики. Ниже я оставляю тезисно идеи и интересные, на мой взгляд, мысли Аузана, которые помогут вам сделать выбор – читать эту книгу или нет. В целом, если хотите познакомиться поближе с его идеями, вы можете послушать курс Аузана на ресурсе «Арзамаса», на основе которого эта книга и была написана. Подойдет как раз для людей, которые в экономике мало что понимают, как я, так и для более прожжённых любителей наук.

Ссылка на лекции Аузана в «Арзамас»:
https://arzamas.academy/courses/90/1

Культура в экономике

Почему Россия является лидером в производстве ракет или водородной бомбы, но мы так и не научились делать качественные автомобили, холодильники или телевизоры? В попытке ответить на этот вопрос А.А. вводит параметр культуры в свою теорию. Ниже приведу несколько примеров взаимного влияния институтов на культуру.

Начнем с воздействия институтов на культуру. 1994 год, футбольный турнир Shell Caribbean Cup. В последнем мачте Барбадосу, чтобы занять 1 место, нужно обыграть Гренаду с разницей минимум в 2 мяча. Правила турнира – внимание, пожалуйста, это важно, потому что это и есть сформулированный институт! Правила вроде бы очень разумные. Первое: в случае ничьей в основное время назначается дополнительное. Второе: игра в дополнительное время идет до первого забитого мяча. Третье: мяч, забитый в дополнительное время, засчитывается за два. Ну, нормально – можно жить, работать, играть. А дальше происходит следующее: Барбадос вел со счётом 2:0, однако на 83-й минуте, то есть за 7 минут до конца матча, Гренада отыграла один мяч – 2:1. Что происходит дальше? А дальше происходит странное. Барбадос для того, чтобы добиться дополнительного времени, забивает мяч в свои ворота – автогол, потому что это сделать легче, чем забить мяч в ворота противника. Что делает Гренада, поняв замысел противника? Гренада пытается забить мяч в любые ворота, чтобы не дать Барбадосу выйти на дополнительное время. А Барбадос начинает защищать ворота обеих команд. В итоге вся игра переворачивается. Институты – сильная штука: они могут поменять культурный смысл такой игры, как футбол. Это ведь не люди сошли с ума – это институты показали свою действенность.
Еще один пример:

Теперь, с вашего позволения, противоположный пример, который на самом деле известен каждому. Первый раз этот эксперимент Ж. Магнус, В.М. Полтерович, Д. Данилов и А. Савватеев провели одновременно в четырех странах: в России в Москве, в Израиле, Нидерландах и США. Это тест, который мы теперь регулярно проводим во многих университетах России, но ситуацию мы все знаем со школы или университета. Пишут контрольную.

Студент А списал у студента В с его согласия. Студент С сообщил об этом преподавателю. А дальше я расскажу результат. Когда респондентов стали спрашивать, как вы относитесь к действиям всех трех участников, то все осудили списавшего, но в разной степени. В России не очень сильно, а американцы – сильно. Все осудили доносчика, но в разной степени. Американцы слегка, потому что он же хотел соблюдения правил, а наши – чрезвычайно сильно, потому что русская культура отторгает донос. Раскол произошел по поводу того человека, который дал списать. Потому что мы и израильтяне полагаем, что он хороший человек, помог своему.

Голландцы в этом не уверены, американцы точно против, потому что он нарушил правила.
И последнее:

В 1993 году Нобелевскую премию по экономике получил историк Роберт Фогель. Фогель доказал странную вещь: он проанализировал экономические основания того конфликта, который привел к гражданской войне в США в середине XIX века, и доказал, что плантационное рабство отнюдь не было неэффективной системой – напротив, оно было эффективнее, чем та система сельского хозяйства, которая действовала на свободном Севере[. На 35 % выше была эффективность рабовладельческих хозяйств в южных штатах, причем в штатах Старого Юга – на 19 %, а в штатах Нового Юга, где только построены были рабовладельческие плантации, на 57 % эффективнее, чем на Севере. И по социальному положению, как ни странно, лучше было положение у эксплуатируемых на Юге, а не на Севере. Поэтому отмена рабства в США произошла не по экономическим причинам, а по каким-то другим. По каким? Фогель назвал это «переворотом вкусов и предпочтений». В 40-е годы XIX века американцы на Севере относились к рабству как к неприятной необходимости, как к протекторату над недостаточно образованными и развитыми людьми, который постепенно должен их привести в другое состояние. Но потом аболиционисты, соответствующая литература настолько поменяли их взгляды, что книга Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» перевернула все. Недаром президент Авраам Линкольн сказал Гарриет Бичер-Стоу при встрече: «Так это вы та маленькая женщина, из-за которой началась эта большая война?»

Религия как часть культуры

Далее Аузан приводит примеры взаимного влияния религии и экономики, основываясь на постулате, который вывел социолог Макс Вебер в своей книге «Протестантская этика и дух капитализма». В протестантизме существуют ценностные установки положительного отношения к труду и досугу, которые являются основой экономического успеха в тех странах, где развит протестантизм: например, в Америке или Скандинавии. Если говорить про католицизм, то в 90-е годы XX века родилось явление, которое назвали католическим экономическим чудом, где экономический прогресс напрямую связали с изменениями в католицизме.

Социологические характеристики

Далее Аузан приводит ряд характеристик, которые влияют на экономику стран в той или иной степени. Вот они с некоторыми пояснениями:

индивидуализм/коллективизм

Индивидуализм присущ больше западным странам, коллективизм – восточным. Россия в этом смысле находится где-то посередине.

дистанция власти

избегание неопределенности

В нашей стране высокий уровень избегания неопределенности, что выражается в следующих установках: «Не меняйте этого лидера – следующий будет хуже», «Не трогайте эту систему – она посыплется» и т.д. Такие установки исключают риск, поэтому развитие затруднено.

маскулинность/ феминность

Маскулинные страны лучше занимаются массовым производством и необходимы тщательное соблюдение стандартов, а феминные, где высокой уровень адаптивности, где каждая ситуация решается как уникальная – уникальное производство (например ракеты, о чем говорилось выше в эпиграфе).

долгосрочная ориентация

Набор этих характеристик определяет предрасположенность и способность наций к инновациям и распространению предпринимательской деятельности.

Но почему страны такие разные?

Ответ кроется в трех условиях: языке, как способе мышления, климате и истории.

Россия у А.А. является уникальной страной, потому что она в себе совмещает два ядра: индивидуалистическую Россия и коллективистскую Россию. Первая, по большей части относится к крупным городам, вторая – ко всему остальному. Эти две составляющие конкурируют между собой, но самый яркий пример их взаимодействия – это Великая Отечественная война, как синхронизация самоотверженности К-России и предприимчивости И-России. Если эти две составляющих сумеют договориться между собой, это будет большим подспорьем для нашей страны.

Эффект колеи

Также еще одна важная часть идеи Аузана, это эффект колеи, перевод которого на русский язык Аузан и предложил. Если простым языком, то смысл этого термина заключается в том, что большинство стран попадают в колею, не могут экономически развиваться, постоянно двигаясь по определенной траектории, из которой не могут выбраться. И только несколько стран смогли преодолеть эту колею: Япония, Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань. В качестве примера А.А. приводит отмену крепостного права в нашей стране в 1862 году. Но по факту крепостное право оставалось в нашей стране и после этого на разных этапах своего развития, будь то это, например, коллективизация или продолжение крепостного права после его формальной отмены как «временнообязанное состояние» вплоть до 1905 года. Почему так происходит? Существует много факторов, смысл которых в том, что нации опираются на не те институты, постоянно откатываясь назад в своем развитии. Более подробно об этом можно узнать в 6 главе. Кстати, именно в этой главе Аузан подчеркивает, что наша страна будет развиваться по пути вложений в оборонно-промышленный комплекс, нежели в человеческий капитал, что не очень хорошо с точки зрения развития. Не знаю, насколько этот прогноз является уникальным для 2015 года, но мы видим, что произошло именно так. О том, какие условия надо соблюсти для выхода из колеи и какое время понадобиться для перемен, вы узнаете также в 6 главе.

В качестве успешного примера как раз А.А. приводит кейс Японии. Еще каких-то 150 лет назад это была отсталая страна с закрытыми границами, которая варилась сама в себе. Но после прихода европейцев с требованием открыть границы (не из-за гуманизма, а корыстных мотивов), в стране начались процессы, которые запустили масштабные изменения. И именно русские почувствовали эти изменения, когда во время Русско-японской войны в 1905 году в сражении при Цусиме знаменитый русский флот потерпел разгромное поражение от неизвестного японского флота. Потом, уже в 60- годы, началось экономическое чудо, которое привело Японию в ту точку, которую мы с вами знаем в сегодняшние дни. Но ради справедливости стоит отметить, что сегодня этот рост остановился. Например, при всей успешности в Японии высокий рост суицидов. Почему так произошло? Есть несколько версий, об этом подробнее в 7 главе.

Далее, подводя к своему закономерному итогу, А.А. говорит о том, что необходимы промежуточные институты и изменения, в целом, институтов, чтобы, таким образом, влиять на культуру и экономику. В качестве примера ниже цитата одного уникального и чрезвычайно интересного кейса:

В XIV веке в Италии свирепствовала чума. Люди в те времена по-разному объясняли себе происходящее и, соответственно, демонстрировали разные реакции. В городах и деревнях, где считали, что чумной яд разносят евреи, на евреев были гонения, а в других городах полагали, что чума — это кара Господня за людские грехи и евреи тут совершенно ни при чем. Проходит 600 лет. Вторая мировая война. Италия оккупирована нацистами, которые пришли «окончательно решать еврейский вопрос». Так вот, в тех деревнях и городах, где в XIV веке обвиняли евреев в распространении чумного яда, в XX веке их выдавали нацистам — а в остальных регионах прятали от немцев и помогали спастись. Бизин говорит, что это ярко демонстрирует «длину культурной волны», она может быть огромной: 600 лет. И Средневековье может проявляться в современном мире совершенно неожиданно.

Доверие как символ экономического роста

Согласно исследованиям, уровень доверия в стране является фактором, который напрямую влияет на экономический рост. Если проанализировать несколько кейсов экономического чуда, то можно будет увидеть, что росту предшествовал скачок уровня доверия. Когда мы говорим о доверии, то имеем ввиду доверие между людьми, доверие между обществом и властью. В нашей стране уровень доверия относительно низкий. Если бы в нашей стране уровень доверия был такой же, как в Швеции (т.е. 60% респондентов положительно ответили на вопрос о том, что большинству людей можно доверять), то ВВП на душу населения увеличился бы на 69%! Один из факторов, который блокирует рост уровня доверия в России – это высокая дистанция власти. Власть – что-то сакральное. Но при этом есть также положительные тенденции – благодаря скачку уровня цифровизации в нашей стране (да и во всем мире), уровень доверия поднялся. И теперь государство вынуждено конкурировать (и пока проигрывает эту конкуренцию) цифровым платформам и агрегаторам.

Подытоживая, А.А. отмечает, что единственный правильное развитие нашей страны – это культурная трансформация. Путь этот небыстрый и непростой, требующий высокий уровень доверия, долгосрочный план и терпение. Куда в итоге мы придем, покажет только время, но свет в конце тоннеля есть.

Считали: все дело в строе,
И переменили строй,
И стали беднее втрое
И злее, само собой.

Считали: все дело в цели,
И хоть изменили цель,
Она, как была доселе,-
За тридевятью земель.

Считали: все дело в средствах,
Когда же дошли до средств,
Прибавилось повсеместно
Мошенничества и зверств.

Меняли шило на мыло
И собственность на права,
А необходимо было
Себя поменять сперва.

Владимир Корнилов

Книга состоит из 12 статей, опубликованных когда-то в журнале Эсквайр, поэтому всю книгу можно прочитать прям на сайте журнала — http://esquire.ru/auzan-1.

То есть книгу можно и не покупать, а просто прочитать статьи. А сами статьи, насколько я понял, появились из курса лекций Аузана в МГУ "Институциональная экономика".

Суть книги состоит в том, что все мы находимся внутри разнообразных институтов, как формальных, так и неформальных, и они оказывают огромное влияние на нашу жизнь. Об этом влиянии Аузан и пытается рассказать.

Скажу честно, книга мне не очень понравилась, но несколько отличных моментов и мыслей в книге всё-таки нашлось. Возможно, нужно просто перечитать книгу и переосмыслить. Хотя написана она действительно очень легко и доступно (ведь всё-таки это статьи для журнала же).

Оценка: 6/10.

Книга рассчитана на тех, для кого слова "институциональная экономика" и "трансакционные издержки" пустой звук. Тем, кто знаком с институциональной теорией книга вряд ли понравится, вы скорее закроете ее со словами "сплошные прописные истины". Тем, кто с теорией не знаком, книга может послужить отличным стартом. Будет интересно и читателям, далеким от экономики, но стремящимся расширить общие знания.
Написана понятным языком, проиллюстрирована простыми, но показательными примерами, отсылает к работам известных экономистов, лауреатов Нобелевской премии. На книгу самого автора не стыдно сослаться: он является признанным экспертом в соей области, преподавателем МГУ, автором статей для журнала Esquire.
Аузан стремится не только понятно объяснить сущность социально-экономических явлений с точки зрения институциональной теории, но и приводит примеры из современной действительности, которые порой даже заставляют улыбнуться. Понятности он добивается за счет четкой структурированности глав, выбора лексики и публицистичности