Дети выбегали из ворот школы, и щеки у них горели румянцем от мороза и возбуждения. Мне все они казались какими-то гномами на одно лицо – по сравнению с Кармел. Интересно, может, и другим родителям кажется то же самое.
Какое странное ощущение испытываешь, когда оказываешься наедине с природой. Просторное небо с серо-голубыми разводами акварели было неподвижно. Отовсюду как ни в чем не бывало доносились птичьи голоса. Я находилась в мире, который знать не хотел ни о чем, кроме смены времен года.
Разве кто-нибудь предупреждает тебя - каково это, быть матерью. Никто не предупреждает, что это тревога, тревога, тревога, тревога. Тревога без конца. Ребёнок держит твою судьбу, твою жизнь в своих руках, а ведь раньше ты была свободна и не осознавала этого. Если с ним что-нибудь случится, твоя жизнь будет разрушена, и это осознание постоянно с тобой. Постоянно.
Все, что я чувствую, — огромная, бездонная, зияющая тайна. Разверстая воронка, в которой разноцветным вихрем кружатся мелки, красные туфли, люди из поезда, блестящая юбка рассказчицы. Они кружатся днем и ночью. Это пропасть, на краю которой я стою, в любой момент готовая сорваться.