Что это — просто одержимость? Или это любовь? Или никакой разницы нет; дело только в названии и в том, каким тоном — одобрительным или неодобрительным — это произнести? Несомненно одно: человек может быть так же глубоко несчастен, когда у него отнимают его безумное вожделение, как когда у него отнимают любовь. Рогсо' страдает точно так же, как Данте.
Он говорит, если не жить на солнце, то можно слегка спятить, из-за этого все северяне вроде нас, немцев и американцев, так невыносимы, хотя, конечно, если солнца чересчур много, то спятишь еще больше, поэтому индусы совсем уж безнадежны.
Какое обилие отрицаний! Впрочем, так разумные люди всегда говорят о любви — в форме отрицания. Полное отсутствие утверждений: игнорируя их, они разумно избегают неприятностей. А также наслаждений и восторгов. Несчастные разумные дурачки, избегающие всего, что ценно и важно.
В натуральном виде счастье всегда выглядит убого рядом с цветистыми прикрасами несчастья. И, разумеется, стабильность куда менее колоритна, чем нестабильность. А удовлетворенность совершенно лишена романтики сражений со злым роком, нет здесь красочной борьбы с соблазном, нет ореола гибельных сомнений и страстей. Счастье лишено грандиозных эффектов.
Все неприятное вы устраняете – вместо того, чтобы научиться стойко его переносить. «Благородней ли терпеть судьбы свирепой стрелы и каменья или, схватив оружие, сразиться с безбрежным морем бедствий...» А вы и не терпите, и не сражаетесь. Вы просто устраняете стрелы и каменья. Слишком это легкий выход.