Пэт Роджерс

Иногда случается так, что писатель становится заложником собственной «биографической легенды». Причин тому много: стечение обстоятельств, дух времени, скудость информации, мешающая впоследствии развенчать мифы. Не стоит, разумеется, исключать и возможную противоречивость личности самого писателя. Именно таким заложником и стал Генри Филдинг. Пэт Роджерс в своей книге предпринимает попытку написать биографию объективно, критически пересмотрев все те предания и мифы, которые плотным кольцом окружают имя Генри Филдинга.

Двойственность натуры была заложена в Филдинге от рождения. Мать писателя происходила из добропорядочной, степенной семьи Гулдов, отец же, напротив, обладал горячей кровью вояки, игрока и повесы. С точки зрения Гулдов, избравших надежное юридическое поприще, Эдмунд Филдинг был незавидной партией. Свадьба, тем не менее, состоялась. Такая наследственность определила ту причудливую смесь, которую представлял собой характер писателя: трудолюбие, острый ум, тяга к знаниям, доброта и тут же – широкие аристократические жесты, даже замашки, горячий нрав, тяга к приключениям и прожиганию жизни, непрактичность. Последнее сыграло важную роль в судьбе Филдинга. Состояния у него не было никакого, и, вынужденный зарабатывать на жизнь, Филдинг мог в одну минуту спустить все на дружескую пирушку, дать в долг без обязательств и просто подарить деньги. Вся жизнь Филдинга – это поединок «между повесой и ученым, накопителем и расточителем, художником классической выучки и балаганщиком, атлетом и эстетом». Сложность, неоднозначность натуры были, как водится, и даром, и проклятием. Благодаря им Филдинг создал оригинальные произведения с собственным узнаваемым голосом, благодаря им же мог совмещать два таких разных поприща – писателя и судьи. И эта же натура превратила его жизнь в постоянную борьбу за существование и в итоге очень рано, в 48 лет, свела в могилу. Характер Филдинга – часть мифа о нем самом. Очень часто акцент делался только лишь на «темной» стороне его натуры, но ведь «светлая» была не менее важна и явственна. Филдинг всю жизнь много работал, с успехом исполнял сложные обязанности судьи, отличался добротой и состраданием, заботился о своей семье. Здесь, как и в характере его Тома Джонса, нельзя и невозможно проводить черту между плохим и хорошим. Все это существует вместе и одновременно, создавая ту сложную и интересную личность, которая только и могла оставить след в литературе.

Генри Филдинг рано прославился как драматург. У него был большой комедийный талант. Существует легенда, что Джонатан Свифт смеялся в жизни всего дважды, и один раз это было на дублинской постановке филдингсовского «Мальчика-с-пальчик». Все пьесы Филдинга остры и злободневны, как и драматургия того времени вообще. Зрители без труда узнавали в персонажах своих современников и ситуации. Между драматургами и театрами шла постоянная своеобразная полемика и соревнование. За зрителя действительно приходилось бороться. Пикировка, обмен колкостями и остротами, желание перещеголять друг друга – все это приметы театрального мира середины XVIII века, и Филдинг никогда не оставался в стороне. Так сложилась еще одна часть мифа о писателе как о забияке и остряке, всегда готовом не только поддержать спор, но и развязать его. Странно думать, что таким был один Филдинг, когда это было особенностью драматургии того периода. Тем не менее, за Филдингом прочно закрепилась репутация выскочки, тогда как на самом деле он всего лишь хотел и мог быть действительно остроумным.

У Генри Филдинга была извилистая судьба, непростая жизнь. Современники не оценили его в полной мере. Величайший роман Филдинга – «История Тома Джонса, найденыша» - был по тем временам изрядным новаторством. Так тогда не писали, и критикам было где разгуляться. Филдинга оплакивали куда меньше, чем Стерна и Ричардсона (помните «Евгения Онегина»? - «Она любила Ричардсона / Не потому, чтобы прочла, / Не потому, чтоб Грандисона / Она Ловласу предпочла»). Но пройдет не так уж много времени – и читатели «распробуют» подлинную человечность, остроумие и теплоту сочинений Генри Филдинга.